бросилась в сторону.
Некоторое время Персис ждала, пока успокоится сердце.
– Когда вы ее нашли, все было так же?
– Да, мэм, – ответил высокий констебль.
– Где ее ноги?
Констебли переглянулись.
– Мы не знаем, мэм.
У Персис зачесались руки – хотелось ударить обоих со всей силы.
– Разделитесь и найдите их.
Это не заняло много времени.
– Мэм!
Низкий констебль размахивал рукой, призывая Персис подойти ближе, и указывал палкой в сторону куста примерно в тридцати метрах от рельсов.
В траве в слабом лунном свете блестели две отрубленные ноги. Изящные стопы в сандалиях на черном каблуке, ногти покрыты красным лаком.
Наверное, она легла на рельсы, подумала Персис. Хотела, чтобы ее переехал поезд. А что потом? Передумала в последнюю секунду и попыталась отползти в сторону? Это бы объяснило, почему ей отрезало только ноги.
Но если она хотела покончить с собой, почему нельзя было просто шагнуть под поезд?
Все полицейские в городе знали, что железнодорожные пути притягивают самоубийц.
Поэтому на такие случаи обычно почти не обращали внимания.
Но белая женщина, решившая свести счеты с жизнью таким образом, – это была редкость, грозившая бюрократам головной болью.
Вдалеке раздался гудок, и по рельсам пробежала слабая дрожь.
Персис вернулась к телу:
– Надо отнести ее подальше отсюда.
Она сделал шаг вперед, но Фернандес ее опередил:
– Я отнесу.
Он встал над женщиной, взял ее под мышки, поднял, как тряпичную куклу – она весила, наверное, вдвое меньше, чем он, – отошел от путей и аккуратно положил тело на землю, на этот раз на спину.
В траве что-то уползло в сторону.
Персис села на корточки рядом с женщиной и откинула волосы с ее лица.
Красивая, это было понятно сразу. Красная помада на губах. Она была похожа на актрису или модель. Таких можно было увидеть в модных журналах, которые отец Персис заказывал для скучающих домохозяек.
– Вы ее обыскали? – обратилась Персис к подошедшим констеблям.
– Нет, мэм. Нам велели ничего не трогать.
Вот бы здесь был Блэкфинч… Конечно, можно послать одного из констеблей обратно в участок, чтобы они ему позвонили, но к тому времени, как он сюда доберется, может пройти еще столько поездов, что все следы будут уничтожены окончательно.
– Кто нашел тело?
– Рабочий из дока. Он чуть не споткнулся об нее, когда шел домой, и решил сообщить в участок.
– Больше он ничего не нашел?
– Если и нашел, то нам не сказал, – ухмыльнулся констебль.
Персис задумалась.
– Ждите здесь.
Она дошла до джипа и быстро вернулась обратно с перчатками и фонариками. Если Арчи Блэкфинч чему-то ее и научил, так это тому, что всегда надо быть наготове. Констебли посмотрели на нее так, будто она держала в руках подожженный динамит.
– Наденьте перчатки. Будем искать улики.
– Будем искать где?.. – не понял низкий констебль.
Персис подавила в себе желание сказать ему что-нибудь грубое и спокойно объяснила, чего хочет. В это время рельсы задрожали отчетливее, затем послышался стук, и не успели они опомниться, как мимо, грохоча и сверкая, промчался поезд. Они подождали, пока он скроется за поворотом.
Потом все четверо разделились и, встав на колени, принялись шарить в траве. Фернандесу явно не понравилась эта идея, но он решил не спорить и, тоже опустившись на землю, методично изучал пространство вокруг.
– Мэм!
Персис встала на ноги и подошла к высокому констеблю. Он что-то держал в руке.
Это была круглая эмалированная брошь размером чуть больше дюйма, увенчанная красно-золотой короной. В центре было изображено нечто, напоминающее меч, лежащий поверх арбалета на фоне палящего солнца. По краю шли слова, написанные золотыми буквами, но повреждения не позволяли их разобрать. На ленте под кругом были еще два слова, на этот раз черного цвета, и их даже можно было прочесть: VERUM EXQUIRO.
Наконец, на обратной стороне Персис обнаружила еще одну надпись, бегущую по краю круга: Г. У. Миллер ЛТД, Бирм.
Брошь была тяжелая, очевидно, не из простого металла.
– Может, это не ее, – сказал Фернандес, заглядывая Персис через плечо.
– Кто еще мог обронить здесь такое?
Персис вгляделась в окружающую темноту. Ночь становилась все глубже.
– Как эта женщина вообще здесь оказалась?
– Может, пешком. Взяла такси до главной дороги, а дальше дошла сама.
Это было возможно.
– Почему здесь? – прошептала Персис самой себе.
– Что?
Она не стала к нему поворачиваться.
– Почему она решила покончить с жизнью именно здесь? Почему не броситься в море? Почему она пришла сюда?
На это у Фернандеса не было ответа. Персис разглядела в темноте пару светящихся глаз. Где-то залаяла собака, потом еще одна.
– Надо отвезти ее в морг.
Персис отправила одного из констеблей в участок за катафалком и снова вернулась к телу.
Фернандес опустился на корточки и потянулся к женщине.
– Что ты делаешь?
– Собираюсь ее обыскать.
Это первое, что она должна была сделать.
– Не трогай ее. Я сама, – резко сказала Персис, стараясь скрыть раздражение.
Фернандес уставился на нее. Персис почувствовала его злость, но он молча встал и отошел в сторону.
Осмотр не занял много времени.
– Ничего, – сказала Персис. – Ни бумажника, ни паспорта, ни предсмертной записки. – Вдруг ей в голову пришла мысль. – Как она могла попасть сюда без денег? Чем она тогда заплатила таксисту?
– Может, у нее было с собой ровно столько, сколько нужно. Или она не взяла сдачу. Там, куда она собиралась, деньги все равно ни к чему.
Персис бросила на Фернандеса недовольный взгляд, но его глаза были устремлены вниз, на тело.
– Так не одеваются, когда собираются покончить с собой, – сказала Персис. – Так скорее идут на свидание.
– А у тебя было много знакомых женщин, которые покончили с собой?
Персис покраснела и была рада тому, что в темноте этого не было видно. Она снова поднялась на ноги:
– Первым делом нам надо выяснить, кто она такая.
Она снова посмотрела на женщину. Такая красивая! Что могло заставить ее лишить себя жизни? Такой одинокий конец. Такой бессмысленный.
Персис не нравилось, что констебли так беспечно оставили тело.
После Раздела некоторые ее иллюзии пошатнулись. Долгие годы воплощением зла были англичане: ни один индиец не был способен на ту немыслимую жестокость, с которой вели себя европейцы. Но зверства, совершавшиеся во время религиозных стычек и бунтов, показали, что на самом деле для ее соотечественников человеческая жизнь стоила так же мало.
Кто она? Кем она была?
Бомбей. Город надежд. Но надежды разбивались, а город жил дальше, безразличный и равнодушный. Борьба за независимость уходила в прошлое, и Бомбей снова возвращался в «старые
