пустился наутёк, потом свернулся в клубок и, как мячик, скатился с пригорка.
— Стой! Стой! Погоди! — кричал ему Чудило-Мудрило. — Я только путь весны измерю по твоему яблоку и сейчас же отдам обратно.
Но ёж исчез в сумраке леса.
— Вот глупый ёж! — пробормотал учёный. — Удрал с таким чудесным глобусом! Делать нечего, придётся поискать что-нибудь другое.
И он отправился дальше, перепрыгивая через камни и рытвины.
Скоро посчастливилось ему найти кусочек глины. Он сделал из неё шар, вкатил на кочку и еловой иголкой нацарапал на нём материки, моря, горы, реки. Изобразив все части света, нацепил большущие очки и стал искать дорогу, по которой придёт весна.
Тем временем в низинах заклубился туман. Белой пеленой заволакивал он овраги, а луга, поля и дубравы всё ещё стояли в золотом сиянии солнца.
И тогда на юге появилась юная красавица с простёртыми над землёй руками. Она шла босая, и, где ступала её нога, расцветали фиалки и маргаритки; шла безмолвная, но навстречу ей с радостным щебетанием вспархивали птицы; шла с тёмным, как свежая пашня, лицом, но позади всё загоралось яркой радугой; шла опустив глаза, но из-под её ресниц лилось сияние.
Это была Весна.
Она прошла так близко от гнома, что задела его своей белой фатой, овеяла тёплым ветерком и ароматом фиалок из венка, украшавшего её белокурую голову. Но учёный летописец был так поглощён вычислениями, что даже не заметил её. Потянул только своим длинным носом, вдохнул тонкий, нежный аромат и, склонившись над толстенной книгой, продолжал старательно записывать в неё результаты своих расчётов.
А по расчётам его выходило, что весна совсем не придёт. Она заблудилась, осталась за морем и не найдёт сюда дороги. Выходило, что жаворонки и соловьи потеряют голос и никогда больше не запоют — единственной песней на земле будет отныне карканье ворон; что ветер сметёт все семена в бездонную пропасть и больше не зацветут ни роза, ни лилия, ни яблонька. Заря погаснет, солнце почернеет, дни превратятся в ночи, а луга и поля покроются не хлебами, не травой, а вечными снегами.
Окутавшись дымом своей огромной трубки и пыжась от гордости — вот, мол, какой я мудрец и пророк, — Чудило-Мудрило как раз записывал это в книгу, когда прилетели три громадных золотисто-чёрных косматых шмеля и ну виться над его блестящей лысиной! Громко, басовито жужжа, они сделали над ней один круг, другой, третий, но учёный летописец, углубившись в работу, ничего не слышал.
И вдруг (он как раз поставил точку в конце своего пророчества) — бац! — что-то стукнуло его по лысине. Ещё раз, ещё и ещё.
Чудило-Мудрило закричал не своим голосом, подумав, что настал конец света. Выронил трубку изо рта, бросил перо и отскочил в сторону, опрокинув на свою бесценную книгу огромную чернильницу.
Чёрные потоки хлынули на только что исписанные страницы.
Увидев это, Чудило-Мудрило остолбенел.
Погибли все его предсказания и расчёты!
Чернильная река залила книгу.
Что теперь делать? Как явиться к королю?..
Так хорошо, так складно высчитал — и всё насмарку!
Несчастный летописец ломал руки. От горя у него последний разум отшибло. Теперь уж он совсем запутался: пришла весна или нет?..
Наступил полдень, наступил вечер, а он всё стоял да стоял на том же месте.
На небе, румяном от зари, загорелись первые звёзды; над полями и лугами разлился аромат цветов. Юная красавица дошла уже до опушки леса, и под её босой ногой расцвёл первый ландыш.
В поход отправляется Хвощ
I
Между тем съестные припасы в Хрустальном Гроте подошли к концу, и гномам стали выдавать в день всего по три горошины на брата. Тут, конечно, пошли обиды, ссоры, даже потасовки, как всегда бывает, когда доймут холод да голод.
Что ни день, то скандал.
То Сморчок с Букашкой сцепятся, то Петрушка с Кузовком, то Соломенное Чучелко с Волчьим Табаком, а то все вместе свалку устроят, пока не выскочат Хватай с Запираем и не засадят всю компанию в кутузку.
Но больше всех шумел, проклиная свою судьбу, Хвощ. Ел он за четверых, но всё время ныл, что голоден.
С этим Хвощом приключилась однажды удивительная история.
Дело в том, что гномы не всегда под землёй прячутся. Они не прочь и в деревне пожить, за печкой или под полом. И если нерадивая хозяйка горшка не накрыла, сора из избы не вымела, пряжу бросила где попало, творога не откинула вовремя, помоев не вынесла, цыплят не пересчитала, проказники гномы тут как тут: в борщ мух набросают, сор из углов по всему полу расшвыряют, творог съедят, нити на мотовиле перепутают, кур из курятника выпустят, вёдра опрокинут, набедокурят, накуролесят — и шмыг за печку!
А бывает и так. Оставит баба ребёночка в колыбели, а сама побежит к соседке лясы точить. Тут уж гномы не зевают — сейчас ребёночка своим подменят, к себе утащат, вырастят и заставят на себя работать.
Гном-подкидыш не растёт, только голова у него пухнет да тяжелеет; зато прожорлив он — никак не накормишь досыта!
У одной крестьянки был сыночек Ясек, прехорошенький мальчик.
Волосы как лён, глазки — василёчки, губки — малинка. Здоровенький, весёлый, резвится, как рыбка в воде. А
