А вот этот вопрос я расслышала. И даже успела подивиться чьей-то тупости. Заинтересовала? Они серьезно?.. То есть угроз и явного издевательского подтекста никто не услышал?! Повернула голову и смерила взглядом рассуждавшую вслух девицу.
Недо-о-о-обрым таким взглядом.
– Да что в ней вообще может понравиться? – вообще не смущаясь, что я ее и вижу, и слышу, вопросила адептка.
– Может, то, что она вся такая воинственная и недоступная? – сморщившись, предположила ее подруга, которую тоже совсем не смущало, что я не имею проблем со слухом и на слепоту никогда не жаловалась. Мало того, я даже остановилась напротив этой парочки.
Девушки не сразу осознали сей факт, для них моя остановка (как и само понимание того, что я в принципе могу реагировать на их слова) была чем-то сродни спуска артиста со сцены в зрительный зал. Этакое уничтожение «четвертой стены».
– Да, я вас слышу и вижу, странные вы создания, – произнесла я, чуть склонив голову набок.
Шипение за спиной подсказало, что братьям не нравится мое отступление от маршрута, и я в общем-то была с ними согласна, но…
Но это же, в конце концов, наглость! И плевать, что адептов на этой поляне больше, чем моих защитников, – раз в двадцать. Я не собираюсь прикидываться слепоглухонемой!
Парочка подружек вначале вылупилась на меня, как на третье чудо срединного мира, затем они обе покраснели, а после, потупив взгляд, развернулись на девяносто градусов и пошли по прямой дорожке – точнехонько в сторону своего жилого корпуса. Красиво так пошли. Немного деревянненько, но все-таки…
Я же отвернулась от них и направилась в сторону Черной башни, вот только…
– Не стоит так открыто запугивать адептов, староста, – раздалось за спиной.
Когда я развернулась к Леону лицом, братья-полукровки оказались передо мной, явно давая понять темноволосому: подойти ко мне так же близко, как он сделал это пару минут назад, уже не получится. К слову, некромант не был этим огорчен или озадачен. Он взирал на меня свысока и даже не пытался изобразить на лице то радушие, которое так удивило меня при выходе из деканата и позволило мерзкому челочнику приблизиться на опасно близкое расстояние.
– Ты заговорил языком правил, принятых на территории академии? – Я подняла бровь, пытаясь понять, к чему такие перемены.
Затем перевела взгляд за его спину и едва успела погасить нехилое удивление в глазах. И откуда столько обожания на лицах адепток всех возрастов и стихий? Что они все в нем нашли?! И какого беса потащились за ним?!
– Я всего лишь хочу пояснить тебе как новенькой, что не стоит так открыто проявлять свою враждебность.
Шок. А после – желание придушить. Прямо здесь. И даже при свидетелях. Особенно – при свидетелях.
В какую грязную игру ты играешь, некромант? Будешь делать вид при всем честном народе, что ратуешь за мир, дружбу и жевательную серу из чертогов Хаоса?..
Гори ты в вечном огне подземного мира!
– Благодарю тебя за ценный совет, староста. И как коллегу по цеху, и как человека. – Я вежливо склонила голову, стараясь журчать ручеюшкой и не ржать в голос от вытянувшихся лиц защитниц его местного высочества. – Я еще не успела ознакомиться со сводом местных правил и потому допустила подобную ошибку. Это, конечно же, не повторится впредь. Мы, преступники, всегда держим свои обещания. И я обещаю тебе, что никто из тех, кто желает нам добра, не пострадает.
– А из тех, кто не желает? – словно забавляясь моим выступлением, протяжно поинтересовался Леон, сложив руки на груди и наблюдая за мной со смешинками в глазах.
– Да разве могут быть такие злые люди на территории лучшей академии империи? – Я изобразила искреннее недоумение, хлопая ресницами.
Адептки за спиной Леона недоуменно переглядывались, пытаясь уловить в моих словах угрозу для их любимчика. Пытаясь и не находя.
Хотел натравить на меня армию своих поклонниц? Честное слово! Ну не настолько же я бестолкова, чтобы повестись на подобную провокацию!
Растянула губы в надменной усмешке и отвернулась от мерзкого челочника, успев заметить блеск интереса в его глазах. А вот это ты зря. Нечего тебе мной интересоваться, так что можешь даже не начинать. А впрочем… как начнешь – так и закончишь. Все равно тебе не светит. Вообще никому не светит.
И вот иду я себе преспокойно в сторону живой ограды вокруг Черной башни, и тут до меня доходит. Вот… нехороший человек! Так свой интерес ко мне он тоже неспроста демонстрирует? И теперь меня будет донимать добрая половина всех адептов академии – преимущественно женского пола, – заочно ненавидя за то, что я отняла у них внимание всеобщего любимца?!
– Мерзкий, мерзкий челочник! – припомнив его прощальную улыбочку, пробормотала я себе под нос.
Взмахнула рукой, представляясь зеленой охраннице нашего покоя (а я чувствовала, что дух женского пола), и та расползлась в стороны, пропуская меня внутрь территории, прилежащей к Черной башне.
– Как прошло? – Нани встречала меня в дверях, с интересом поглядывая на свиток в моей руке.
– Весьма познавательно, – ответила я, проходя в гостиную. – А теперь о главном.
Собрав на себя внимание всех обитателей Черной башни, произнесла без тени эмоций:
– Из башни нас не переселят. Некуда.
Гул поднялся такой, что сложилось ощущение, будто в гостиной не шестеро новоиспеченных адептов, а толпа забулдыг, из всего своего словарного запаса помнящих только ругань.
– Хорошая новость, – донесла я до них, перекрикивая бранящегося бугая, – это то, что, если мы сами не пойдем на верхние этажи, с нами все будет в порядке.
Лица ребят слегка успокоились.
– Плохая новость: кажется, наш сожитель умеет пробираться в сны.
– Да чтоб их всех поглотил изначальный Хаос! – Грог почесал лысую голову и пнул по ограде камина.
Ограды не стало.
– Думаю, ночевать на улице никто не согласится, потому выход только один… – произнесла я негромко.
– Занять спальни первых попавшихся неудачников? – подняла бровь Тата.
– Продержаться до завтрашнего утра, – сказала я, обводя взглядом остальных. – С девяти часов начнутся лекции, и уж кто-нибудь из преподавателей должен знать, как уберечь сознание от чужого проникновения. А завтра у нас их будет трое, – заметила, рассматривая свиток.
– Предлагаешь допросить? – Грог сложил руки на груди и посмотрел на меня с умным видом.
– Предлагаю расспросить. Ректор будет недоступен до конца недели, так что надежда только на них.
Очень хотелось пойти на кухню и перекусить чего-нибудь, но я остановилась и уставилась лысому прямо в глаза.
– Это значит, что орать на преподавателей, запугивать их и как-либо еще проявлять свою агрессию – нельзя. Угрожать расправиться в будущем – тоже. Демонстративно точить лезвия – все тот же ответ. Это понятно?
