Мирчук, явно обрадованный, суетливо вскочил и поспешил к двери.
— Портфель свой забыли!
— А? Ну да, да… До свидания!
Мирчук схватил портфель и поспешно скрылся за дверью.
* * *
Начальник криминальной милиции Крастонов сидел за столом своего кабинета и сосредоточенно читал какой-то важный документ — сверху и сбоку на документе стоял черный гриф «Совершенно секретно».
Вдруг без стука отворилась дверь, и полковник быстро, почти автоматическим движением руки, перевернул документ так, чтобы его нельзя было прочесть вошедшему.
В кабинет протиснулся могучий Легин в милицейской рубашке с короткими рукавами и распахнутым воротом, с майорскими погонами на плечах.
— А, Андрей, заходи. Завез ноутбук московскому важняку?
— Пока нет. Михеич над ним колдует, хочет показать, что и у нас все тоже на высшем уровне, а не только в столицах. К вечеру завезу. Я что зашел, Александр Олегович — может, какие указания будут?
— Ну какие указания? Продолжаем работать в нормальном режиме. Четко исполняем поручения следователя Генпрокуратуры по расследуемым делам. И, конечно, надо показать московскому гостю, чего мы добились в борьбе с преступностью в отдельно взятом населенном пункте. То есть, в нашем городе. А показать-то есть что. И рассказать.
— Понял. Разрешите идти?
— Кончай официальничать, Андрюха. Сядь вон, почитай, что в очередной раз затеяло наше начальство на ниве борьбы с преступностью. Смех… Точнее не смех, а страшно становится. Практически любого человека можно превратить в преступника и посадить. Читай-читай.
Крастонов протянул майору бумагу с грифом.
Легин сел и стал внимательно изучать документ. Через некоторое время он поднял на полковника удивленный взгляд.
— Но это же… это… — он силился подобрать подходящее слово.
— Произвол, — отчеканил полковник. — Нарушение прав человека в чистом виде. И как на это посмотрит прокуратура? А суд?
— Н-да, — протянул пораженный содержанием документа Легин, — получается, что провокации легализуются?
— Да. То, что нами применялось чисто в оперативных целях, приобретает нынче доказательственную силу.
— Ну, дела! И так колонии и тюрьмы переполнены… Вместо того, чтобы ловить уголовников и выкорчевывать чиновничью коррупцию, как поручил президент, они очередную кампанию затеяли, — Легин удрученно покачал головой.
Потом поднял документ, нашел нужное место и стал читать вслух.
— …Основанием для проведения оперативного эксперимента является информация, подтвержденная совокупностью оперативных данных о противоправной направленности лица. Является недопустимым ограничивать проведение оперативного эксперимента наличием официально зарегистрированного заявления…
Он повернулся к Крастонову, возмущенно подняв вверх брови.
— Я так понимаю, будут подготовлены специальные люди…
— Провокаторы, — уточнил по ходу Крастонов.
— …которые будут ходить по различным государственным учреждениям и предлагать взятки по поводу…
— И без повода, — дополнил Крастонов.
— …различным должностным лицам. И кто на это дело клюнет…
— А какой чиновник у нас на это не клюнет? — в голосе Крастонова слышны и вопрос и утверждение.
— …тому и кранты. Сразу в наручники и — в СИЗО, — закончил Легин и вновь покрутил головой.
Затем он стал читать дальше.
— …В процессе проведения эксперимента должны быть созданы такие условия и объекты для преступных посягательств, при соприкосновении с которыми подозреваемое лицо находится перед добровольным выбором совершения тех или иных действий…
— Выбора: брать или не брать, — задумчиво произнес Крастонов, — перед российским чиновничеством во все века никогда не стояло. Единственное ограничение было: не по чину берешь! Вот за это могли вздрючить. А вот брать или не брать…
— Так ведь всех пересажают, — возмущенный Легин не мог уже остановиться, — работать некому будет.
— По-моему, именно так сказал, кажется, обер-прокурор Сената Ягужинский царю Петру I, на что проницательный и дальновидный царь ответил что-то весьма мудрое, и все осталось по-старому.
— Нет, Александр Олегович, я ведь серьезно…
— И я серьезно. Ну, как у нас водится, первое время провокации могут и срабатывать. А потом чиновники привыкнут, будут действовать более изощренно и осторожно. То есть, такими методами можно загнать коррупцию в подполье…
Крастонов прищурился и неожиданно изрек, — а, может, это и есть искомая цель разработчиков нововведения? Чтобы не брали все, а брали только избранные?
Легин продолжал цитировать дальше.
— …Осуществление слухового контроля возможно только в отношении лиц, разрабатываемых по конкретным делам оперативного учета или по материалам проверок, либо в отношении их связей — на основании имеющейся оперативной информации…
Он в сердцах бросил бумагу на стол и вновь стал горячиться, размахивая руками.
— Да я за сутки, и не только я, настряпаю столько оперативной информации… В отношении любого должностного лица, вплоть до президента, и под этим предлогом…
— Не горячись, Андрюха, — голос Крастонова звучал спокойно, — президент дал указание начать борьбу с коррупцией — вот и начали. Чтобы потом было чем отчитаться. По форме — показуха, конечно. А по сути — чистая профанация.
Легин махнул обреченно рукой и согласно кивнул головой.
— Мафия непобедима, — торжественно завершил Крастонов.
* * *
Барсентьев сидел за столом, перелистывал содержимое папок с уголовными делами и размышлял. Его отвлек осторожный стук в дверь гостиничного номера.
— Да, войдите.
В номер вошел высокий худой мужчина в аккуратной темно-синей спецовке с пластиковым чемоданчиком в руках.
— Фирма «Комфорт» к Вашим услугам. Скорую для кондишена вызывали? — и он приложил два пальца в шутливом воинском приветствии к темно-синей, под цвет спецовки, бейсболке с белой надписью «Комфорт».
«Быстро же они», — удивился Барсентьев и подтвердил, — да, конечно, в номере душновато, а техника что-то не работает.
— Будет, — кратко отчеканил пришедший и уже себе под нос пробормотал, — бу сделано.
Он задирает голову вверх и внимательно осматривает прикрепленный к потолку кондиционер. Ставит на пол чемоданчик и поворачивается к Барсентьеву.
— Я пока схожу за стремянкой. А вы убрали бы свои бумаги, и, может, прогулялись бы куда на часок. Неизвестно, какой дрянью там его забило. Если что вывалится — мало не покажется.
И монтер прошел мимо, обдавая запахом дешевого одеколона и мужского пота.
