Рональд, как обычно, был не один – он почти никогда не бывал один. Старик не стал подходить сразу. Подал знак, что хотел бы пообщаться наедине, и уселся на брёвнышко неподалёку. Пока ждал, он старательно растирал поясницу. И мышцы правой ноги, и руки… В его возрасте всё, что в молодости казалось сущей мелочью, теперь вылезало нездоровьем и хворями.
И ещё болью. К боли можно привыкнуть, ведь боль – всего лишь признак неполадок в теле. Но после боли приходит плохая подвижность, а в бою любая заминка может стоить тебе жизни. Особенно когда все вокруг без устали пихают внутрь себя специи…
Старик никогда чрезмерно в себя в специи не пихал. И Дана учил лишний раз не нагружаться. Старик точно знал, что все они ого-го как опасны. Не зря же роллфельды выпихивают их в специальные мешочки, которые потом разрываются и выпускают специи наружу. И это не семена – потому что семена у роллфельдов совсем другие. И даже не пыльца.
Это именно что лишнее. То, что не может переварить внутри себя созданное Господом растение. А если роллфельды не смогли это переварить, то и человек не сможет. И рано или поздно тот, кто нагружается специями – умрёт от них.
От всех, даже от Пыли Эрфы… От специи, что дороже всех денег на свете, потому что дарит что-то большее, чем золото и серебро. Она дарит время. Нет, она не прибавляет часы в сутках. Она заставляет тело жить так, как оно, тело, жило в пятнадцать-шестнадцать лет. И даже дряхлый старик, которому остался от силы год, приняв порошок, сможет протянуть ещё десяток. А потом – ещё и ещё…
Но чем больше примешь Пыли Эрфы, тем больше она будет накапливаться. И однажды измученный организм вытолкнет её из себя. В виде гнойных пузырей и отслаивающегося гниющего мяса.
Какой-то шутник назвал эту болезнь перечной лихорадкой – потому что перец был одной из первых специй, что узнали на Старом Эдеме, а болезнь всегда начиналась с постоянного чихания и жара. С каким бы удовольствием Старик пристрелил этого шутника…
– Что, старина? Всё болит, песок сыпется? – спросил Рональд, присаживаясь рядом.
– Старость – не радость, сам знаешь… – Старик усмехнулся и повернулся к давнему другу, доставая добытое. – Держи. Это с заработка моего и Дана, а ещё Миго и Гана.
– Негусто… Опять молодёжь не справилась? – уточнил Рональд.
– Ты же прекрасно знаешь, Рон! Эти двое – плохие собиратели долгов! – Старик пошевелил остатки углей в кострище перед брёвнышком. Однако там уже и близко не было того, что ещё могло гореть.
– Значит, им надо учиться! – строго сдвинув брови, сказал Рональд.
– С годами научатся… – не согласился Старик. – Неинтересны им пока люди. Ган только оружие любит, а Миго – вообще себя и ещё, может быть, сестру. Мы все были молодыми. И все помним, что тогда казались себе центром мира…
– Я таким не был! – возмутился Рональд.
– Вот именно ты был таким куда больше, чем все, кого я знаю! – Старик засмеялся. – Это вовсе не делало тебя плохим человеком… Просто именно так и было, Рон.
– Ладно, что ты там принёс такого, чего другим видеть не следовало? – спросил Рональд, всем видом показывая, что его никак не задело замечание Старика. – Ты был у Святоши?
– Был, – не стал отрицать Старик и достал из-под куртки тряпицу, в которую был завёрнут револьвер. Во всяком случае, судя по форме, это был именно револьвер. – Погляди-ка на это…
Рональд принял тряпицу, развернул её и пристально уставился на оружие. Он сразу оценил качество материалов, аккуратность сборки – и необычную конструкцию. У револьвера не было курка, а барабан легко откидывался в сторону и мог быть заменён…
– Взвод делается через спусковой крючок? – предположил Рональд, который уже сталкивался с подобной неудобной конструкцией, где взвод совершался спусковым крючком.
– Нет…
– Нет?
– Нет, Рон, нет… – повторил старый касадор. – А если и делается, то очень легко. Я стрелял из него… В него влезают обычные патроны калибра 25.
– И? – Рональд не выдержал воцарившейся тишины, когда Старик замолчал на какое-то время.
– Что «и»? И просто стреляешь! – тот покачал седой головой. – Спусковой крючок сам возвращается на место…
– Дуло слишком широкое! – заметил Рональд, разглядывая оружие. – Вот тут, снизу, видишь?
– Тоже об этом думал… – согласился Старик. – Но как всё работает?
– Откуда оружие? – спросил Рональд.
– От захваченной группы вадсомадов, – вздохнул Старик. – У пятерых человек были такие игрушки. По виду, совсем новенькие. И ещё…
– Что ещё? – нетерпеливо уточнил Рональд.
– Они искали нас с тобой, старина… – сказал Старик и в повисшей тишине продолжил. – Может, к чертям это стадо?
– Люди не поймут… – Рональд мрачно покачал головой. – Мы ведь номад, и нам надо ловить стада роллфельдов, Старик.
– Надо было перебираться на север, – Старик покачал головой. – Надо было…
– Надо было! – перебил его Рональд. – Но мы не могли! Люди устали, старина! Им нужен был отдых!..
– Или мы с тобой потеряли хватку! – горько бросил Старик.
– Может быть… Может быть, и так, – согласился Рональд. – Но тогда нас скоро убьют. Потеря хватки для нас всегда равносильна смерти.
– Не хотелось бы…
– А тебе, старина, я бы посоветовал принять твой пузырёк с Пылью Эрфы! – заметил Рональд. – Если всё так, как думает Святоша, то молодость тебе очень скоро понадобится.
– Ты прав… Сто раз прав! – согласился Старик. – Сегодня перед сном и приму. Рано мне ещё на тот свет… Дан слишком молод, невоздержан. Пока на ноги не встанет, не могу я его бросить.
– Вот и прими! – хмуро бросил глава номада. – А завтра мы едем к стаду, старина. Если всё сложится, то мы уйдём отсюда туда, где нас ещё долго не достанут.
Он замотал револьвер в тряпицу и сунул его обратно в руки Старику. Затем Рональд поднялся и направился к своему фургону, где его всё ещё ожидали дела номада. А его друг ещё долго сидел перед погасшим костром и разминал по привычке поясницу.
Рыжие сумерки плавно сменились темнотой ночи, и холодный ветер подул с равнин, пробирая до костей. Старик устало вздохнул, поднялся на ноги и отправился домой.
Когда он пришёл в фургон, Дан уже спал. Старик тихо, чтобы не разбудить парня, залез в свой шкаф, достал оттуда маленькую шкатулку и открыл её ключом, который всегда был при нём. Внутри лежали ценные вещи – правда, большая часть из них имела ценность только в его глазах.
Ну а меньшая – в глазах всех неглупых людей, которые отличат сокровище от дерьма волла. Маленькая баночка с розовой жидкостью, которая пахла спиртом, вообще была бесценна…
Старик задумчиво повертел её в руках, а потом решительно сдёрнул крышку, запечатанную сургучом, и выпил до дна. Спиртовой настой Пыли Эрфы ухнул в желудок колючим шариком – и тут же растворился. Нестерпимо захотелось спать…
