фирменные шевровые ботильоны – явно зарубежного производства…
Для полноты картины не хватало только мерзких буржуазных шляпок на юных головках, но тому существовало логичное объяснение – мороз!
Милые, очаровательные юные лица были почти полностью окутаны кружевными пуховыми платками, из-под которых наружу вырывался густой, чуть ли не молочный, пар.
– Что, хороши крали? – раздался сзади вкрадчивый, убаюкивающий голос.
– Да уж, – не озираясь, согласился студент. – Таких даже в Москве не каждый день встретишь!
– Это Маруся и Нина. Только не раскатывай зря губы – не по Сеньке шапка, не по Хуану сомбреро!
– Это почему же? – обиженно надул щёки Ярослав.
– У каждой из них зарплата в несколько раз выше, чем у наркома НКВД, не говоря уже о твоей стипендии! Героини труда, стахановки, для них в Кремле перед Новым годом организовали какое-то исключительное представление…
– Нам туда нельзя?
– А ты как думаешь?
– Не знаю, – пожал плечами совершенно растерявшийся Ярослав.
– Слушай и запоминай. – Пряча лицо в огромный воротник дорогого импортного пальто, Глеб Иванович обнял за талию временно потерявшего голову Плечова, по-прежнему не сводившего с прелестных созданий восхищённых глаз, и повёл в глубь сквера – так сказать, подальше от греха. Барышни, покорённые неподдельным вниманием симпатичного, на их взгляд, молодого человека, помахали вслед ему ручонками и звонко рассмеялись.
– Нас никто и никогда не должен видеть вместе, особенно это касается общих знакомых, – быстро удаляясь от них, продолжил Бокий.
– Понял.
– Даже эти безобидные кокетки могут нанести нашему делу непоправимый вред.
– Каким образом?
– Вот представь, что одна из них в скором будущем познакомится, например, с твоим бывшим сослуживцем…
– Пчеловым?
– Хотя бы с ним…
– И что?
– Тот пригласит подруг на вечеринку, где по случайному совпадению окажется кто-нибудь из нас двоих…
– То есть либо я, либо вы? – предпринял попытку напрячь мозги и с ходу «врубиться в тему» агент.
– Давай остановимся на тебе, ибо такой вариант более вероятен – у меня всё-таки работа, возраст, посему желание гульнуть с недавних пор отсутствует напрочь.
– Давайте!
– «Где-то мы уже видели этого красавца!» – решат Маруся с Ниной. И непременно поделятся своими подозрениями с Пчеловым. А тот, ты уж поверь мне – старому волку, вытряхнет из них всё, слышишь – всё, что им известно. До последней капли! После чего сделает должные умозаключения касательно твоей роли в нашей работе. А о ней не то, что знать, – подозревать никто не должен.
– Но ведь мы знакомы. Поэтому полностью исключать факт абсолютной непреднамеренности нашей встречи не может даже такой «выдающийся мыслитель», как Славка, – с мастерством опытного философа, выложил свои аргументы студент.
– Согласен. Один раз – можно, но два-три – это уже не случайность, а закономерность, так, кажется, считает философская наука?
– Так.
– Чем больше времени пройдёт до первой засветки – тем лучше. Для нас обоих… А теперь докладывай, что там у тебя? Контакт с профессором установил?
– Так точно. Даже дома у него побывал! Впечатление такое, будто вернулся на родную землю, окунулся, если можно так сказать, в прошлое… Короче, ненадолго впал в детство.
– И чем вызваны такие ассоциации?
– Обстановкой в квартире. Куклы, колокольчики, прочая мишура, одним словом, культ. Культ всего белорусского!
– Фролушкин страдает национализмом?
– Нет, что вы. Скорее обычной ностальгией, вызванной воспоминаниями об ушедшей юности. Сытой и весёлой, какой у меня лично, никогда не было.
– По сытости и весёлости ностальгии не бывает. Это тоска по Родине, дружок.
– Возможно, Глеб Иванович, вполне возможно… Да, совсем забыл, профессор предлагал остаться у него на ночь, но я отказался.
– Боишься?
– Чего?
– А вдруг он предпочитает исключительно мальчиков?
– Вы о чём, товарищ комиссар?
– Да так… В общем, отказался – и правильно сделал. Бежать впереди паровоза – не самое благодарное занятие. Подождём, когда он сам прибудет в заданную точку. Согласно расписанию.
– Вот-вот… И я об этом подумал!
– Но долго раскачиваться тоже нельзя. Времени у нас в обрез.
– Гм… Похоже, что вы, как и Фролушкин, познали Господа Бога.
– Куда нам, грешным? Кстати, что тебя подвигло на столь неоднозначный вывод?
– Только Всевышнему известно, сколько нам отпущено…
– Да я не об этом… В Европе давно попахивает новой большой войной, выиграть которую мы сможем только в том случае, если успеем очистить страну от всех внутренних врагов. Иначе растопчут нас господа империалисты, и следа не останется! А этого допустить нельзя.
– Скажите, а Фёдор Алексеевич в этом списке есть?
– Каком списке?
– Ну… Врагов народа.
– Я ещё не знаю. Впрочем, попадёт он туда или же нет, во многом зависит от тебя.
20
По дороге в общежитие Ярослав купил свежую «Вечернюю Москву», на ходу развернул газету и едва не обомлел.
Прямо на него глядели две пары горящих глаз, принадлежащих, как оказалось, обворожительным работницам Сталинградского тракторного завода Марусе Макаровой и Нине Славниковой, снятым во время посещения Большого театра.
В элегантных шёлковых платьях, в туфлях на каблуках!
Так вот кого он встретил у стен древнего Кремля!
Плечов свернул газету в трубочку и двинул в обратном направлении – в библиотеку к Оленьке.
К счастью, на сей раз в читальном зале не оказалось больше никого – Новый год на носу!
Сначала они долго толковали с глазу на глаз в том самом тёмном углу, где Фигина обнаружила материалы о происхождении знатного рода Радзивиллов, а потом, набравшись смелости, и вовсе отпросились ненадолго погулять…
Наталья Ефимовна – старшая смены – не возражала.
Влюблённые взялись за руки и понеслись в сторону исторического центра вдоль широкого московского проспекта по недавно благоустроенному тротуару, едва не налетев при этом на ещё одну молодую парочку.
– Простите… – по инерции пролепетал Славик и осёкся, признав в парне… своего бывшего сослуживца Пчелова.
Да-да, это снова был он!
Правда, внешне Вячеслав больше напоминал не отечественного рыцаря плаща и кинжала, а великосветского ловеласа.
Ну, самый настоящий барин!
Тяжёлая шуба из натурального меха на широченных плечах, шнурованные итальянские ботинки, входящие в моду в среде профессиональных альпинистов, к числу которых чекист никогда не принадлежал, тёплая, лохматая шапка из какого-то диковинного заморского зверя…
Рядом с ним – изящная барышня чуть старше двадцати с огромными, чистыми глазами «на пол-лица» и великолепной открытой улыбкой.
– Знакомьтесь, это Евдокия Викторовна, – представил свою спутницу Вячеслав и подмигнул – да так, что студенту окончательно стало ясно – о службе своего товарища в органах ему лучше не заикаться. – Знатная стахановка, кавалер ордена Ленина!
– Да это же Дуся Виноградова! – радостно завизжала Оленька. – Знаю, знаю! Знаменитая ткачиха Вичугской фабрики имени Ногина.
– Спасибо! – зарделась стахановка, справедливо принимая за комплимент её слова. – А вы? – она, не мигая, уставилась на Ярослава.
– Я – Славик! – смущённо
