Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
Крымов лихорадочно пытался найти лазейку в сжимающих его страшных объятиях. Но при малейшей попытке отклониться вправо или влево рядом свистели пули. Крымов попробовал резко сбросить обороты двигателя и выпустить закрылки, чтобы враги проскочили вперёд. Тогда идущий справа американец характерным жестом пригрозил русскому, что отрежет ему голову, если красный не перестанет рыпаться. В ответ генерал сложил руки в фигуру, понятную без слов любому иностранцу: «Вот тебе, империалистическая морда!»
Всё это время он непрерывно вызывал по радиосвязи помощь, но в наушниках слышался только неприятный свербящий свист и потрескивание вражеских «глушилок». Фёдор Степанович почувствовал, как к его глазам подступили слёзы. Умирать страшно не хотелось. Теперь, когда он имел всё, о чём только может мечтать советский человек — огромную квартиру в новой столичной высотке, загородный дом, персональный автомобиль, деньги и почёт, долг требовал поставить в собственной судьбе жирную точку. Слеза покатилась по его обветренной щеке, когда Крымов вспомнил о дочери. Но вместо рыданий из широкой груди этого могучего жёсткого человека вырвался рёв обложенного загонщиками медведя.
Возле американского аэродрома один из «Сейбров» вышел вперёд, чтобы показать пленному русскому, куда ему следует садиться. И Крымов решился. Смачно выругавшись, он дал полный газ, обрушив свой самолёт на врага. После столкновения у Крымова оставался небольшой запас времени, чтобы дёрнуть за рычаг катапультирования и спастись. Этим шансом он не воспользовался, ибо остаться в живых означало попасть в плен. При крушении «МиГа» тело пилота разметало на большой площади. Поэтому, когда американцы решили захоронить останки храброго русского лётчика с воинскими почестями, им удалось собрать в небольшой мешок найденную на месте падения истребителя правую кисть погибшего, сжимающую фрагмент ручки управления, и несколько сильно обгоревших кусков кожаной лётной куртки…
* * *
Организовавшие засаду Филипп Эсла и немецкий эксперт разведки ВВС США в первой схватке с «МиГами» не участвовали. Они внезапно атаковали сильно потрёпанных русских во время посадки. Впоследствии никто в штабе 64-го авиакорпуса и в Москве не мог понять, каким образом эта пара так долго находилась в воздухе и где она прятались, пока шёл основной бой…
К месту засады Эсла со своим ведомым следовали на очень большой, выгодной с точки зрения расхода топлива, высоте. Но главное — через один час четырнадцать минут после взлёта в назначенной точке рандеву истребители встретились с воздушным танкером. Хотя система дозаправки в воздухе была впервые опробована полковником ВВС США Айрой Экером на биплане Fokker С-2А под названием «Вопросительный знак» ещё в 1929 году, такой метод, позволяющий значительно удлинить время пребывания самолётов в воздухе, считался рискованной экзотикой и практически не применялся в практике военной авиации. При планировании боевых операций его никогда не брали в расчёт из-за его сложности. Но на своих специально подготовленных истребителях тест-пилот Эсла и его многоопытный ведомый удачно пополнили свои топливные баки керосином от переоборудованного в заправщик бомбардировщика «В-26».
Пока шёл бой, эта пара «Сейбров» держалась вблизи советского аэродрома. Опытным охотникам удалось до времени не обнаружить себя, прячась среди высоких холмов. В решающий момент асы сбросили дополнительные топливные баки и напали на уцелевших русских. Только одному пилоту из всей группы «Норд» удалось вернуться в свой аэродромный капонир на изрешечённом пулями и осколками «МиГе»…
Провал операции потряс московское начальство. Враги всесильного министра Госбезопасности Абакумова получили решающий козырь против него Несколько месяцев спустя Абакумов будет отстранён от занимаемой должности и арестован.
Глава 1
Уже вторую неделю Борис отдыхал в сочинском санатории ВВС. После полной событиями и новыми встречами московской жизни первое время с трудом приходилось привыкать к размеренному и однообразному курортному существованию: еда — по расписанию, медицинские процедуры — в назначенное время, санаторская пижама в полоску, легкомысленные сандалии на босу ногу вместо казённых ботинок…
Путёвку Нефёдову устроил его покровитель Василий Сталин. Командующий Московским округом ВВС заставил Бориса отправиться на лечение.
После войны у него обострились старые болячки. Пока ежедневно приходилось летать на боевые задания, жить нуждами своих людей, некогда было обращать внимание на здоровье. Да и не привык он беречься и дозировать нагрузки. В результате, как только нервное напряжение фронтовой работы спало, долгое время подавляемые волей болезни дали о себе знать.
Борису даже пришлось заказать специальный широкий пояс-бандаж со множеством пряжек-застёжек, навроде тяжелоатлетического, чтобы поддерживать поясницу. Дело в том, что из-за трещины в позвоночнике, полученной во время вынужденной посадки в 1942 году, его стали мучить сильные боли в спине. Тогда его «Як» рухнул на ничейной земле между нашими и немецкими окопами, и он чуть заживо не сгорел, повиснув в перевернутом самолёте головой вниз …
Из-за старого ранения в живот, полученного Нефёдовым в стычке с бандитами ещё до Испании, когда он учился в липецкой авиашколе, стало часто жечь в районе желудка. Впрочем, возможно, это были первые симптомы язвенной болезни. За последние пятнадцать лет тело профессионального лётчика и прирождённого сорвиголовы слишком часто подвергалось запредельным испытаниям и явно требовало капремонта.
Тем не менее ехать в санаторий Борис долго отказывался, зная наперёд, что здесь его ждет зелёная тоска. Его деятельная натура всячески противилась перспективе на целый месяц выпасть из жизни и оказаться во власти врачей с их вечными запретами, налагаемыми практически на все главные мужские удовольствия. Но выбора не было. Из-за скачущего артериального давления на ближайшей же ВЛЭК[6]его запросто могли списать с лётной работы. Сказывался и разгульный образ жизни с частыми ночными кутежами, который Борис вёл в последнее время как приятель Василия.
Но самое неприятное — стало трудно летать. Это больше всего раздражало летчика, не мыслящего себя вне авиации. Начались непонятные проблемы с ушами. В отличие от поршневых истребителей недавно появившиеся реактивные самолёты поднимались на фантастическую высоту двенадцать-пятнадцать тысяч метров. На аэродром обычно возвращаешься крутым пикированием с быстрой потерей высоты. И вот в какой-то момент вдруг закладывало нос и начинались чрезвычайно болезненные рези в ушах. Прилетаешь с заложенными ушами, и приходиться делать вид, что слышишь обращённые к тебе слова товарищей, хотя на самом деле ты лишь пытаешься по движению губ человека угадать, что он тебе говорит.
Дошло до того, что когда, получив задание, Нефёдов подходил к самолету, около крыла уже стоял полковой врач с пипетками. Он капал ему в уши лекарство, Борис как следует «продувался» и лез в кабину. Нефёдов очень стыдился этой своей слабости, но без услуг доктора уже просто не мог летать. Реактивная техника требовала железного здоровья. 35 лет и так предельный возраст для лётчика-истребителя. По меркам профессии Нефёдов считался стариком.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
