по-настоящему дорогих трофеев у него нет. Вот наш лавочник, тот даже бровью бы не повел, делая вид, что перед ним обычная палка с никчемной стекляшкой на конце. Данжур так не может, и это хорошо. Как и то, что жадностью своей он умеет управлять, а при необходимости и жестоко давить её в зародыше.
— Жезл центуриона тайкунов, — окончательно справившись с эмоциями, произносит охотник. — Судя по цвету кристалла, возможно, даже старшего центуриона, причем в отличном состоянии. Очень ценная вещица. Не спрашиваю, где ты его нашел, но в легкодоступных местах такие трофеи однозначно не встречаются.
— Место было непростым, — киваю я, не вдаваясь в детали. Ничего другого Данжур и не ждет.
— Я думал, что принес достаточно товаров на обмен, даже с запасом, — разочарованно качает головой охотник. — В записке ты упомянул жезл, но подробно его не описал. Я думал, это рядовая вещица, а тут такое… Слушай, давай договоримся. Я тебе отдам то, что у меня есть с собой, включая все деньги, а жезл возьму… Ну, авансом, что ли. На продажу. При следующей встрече полностью рассчитаемся.
— Покажи хоть сначала, что принес, — сразу соглашаться на предложение Данжура я не спешу, хотя прекрасно понимаю, что в итоге всё равно отдам ему жезл. Спасенный мной охотник — неплохой парень, насколько это вообще возможно в нашем постапокалиптическом средневековье. Все мы не без недостатков, но некие понятия о совести у него есть, это сомнений не вызывает. Да, заработает он на жезле центуриона очень неплохо, гораздо больше, чем отдаст мне, но просто кинуть меня и навсегда исчезнуть с дорогим артефактом — это не про Данжура. Обижать его недоверием я никак не могу. Не стоит оно того, чтобы обрывать единственную ниточку, связывающую меня с внешним миром в обход деревенского старосты и его подельников.
Данжур тоже расстилает на земле пленку и начинает выкладывать на неё содержимое своего рюкзака. Набит он у него действительно изрядно, причем далеко не дешевым барахлом. Впрочем, как и всегда.
* * *
В обратный путь отправляюсь с ощутимо потяжелевшим рюкзаком. Раза в четыре потяжелевшим. Данжур — парень здоровый, и переть на себе эту тяжесть ему было проще. Охотник не обманул. На обмен он принес действительно чуть не в полтора раза больше различных предметов, чем могло ему понадобиться, исходя из моего списка. Он всегда так делает, ведь между моментом написания записки и нашей встречей обычно проходит не меньше недели, а за это время у меня могут появиться новые трофеи для обмена.
Деньги мой партнер тоже отдал все, что у него с собой имелись. Ну, почти все. Мало ли что может случиться в дороге, так что часть монет я ему оставил. Бумажные деньги у нас давно не в ходу. Истрепались за полторы сотни лет. Где-то в городах, говорят, они ещё есть, да и то рассчитываются ими между собой только наши новые аристократы и самые зажиточные торговцы.
Брать мне пришлось всё, хотя, будь у меня выбор, от некоторых предметов я бы, пожалуй, отказался. И дело тут не в их качестве, к нему у меня претензий нет. Проблема в том, что среди принесенных Данжуром артефактов встречались и такие, которым в окрестностях нашей деревни просто неоткуда взяться. Например, четыре толстые титановые пластины. Очень ценная добыча, но их явно вырубили из какой-то большой конструкции, которую охотники из моей деревни давно бы обнаружили, находись она в пределах четырех-пяти дней пути от нашего поселения.
Заметив мой невысказанный интерес, Данжур, немного поколебавшись, решил, что не будет ничего плохого, если он расскажет мне, как они к нему попали. Торговец, у которого он обменял пластины на часть моих трофеев, сказал, что лет пять назад снаряженная бароном большая поисковая группа обнаружила на побережье почти полностью скрытую песком носовую часть очень немаленькой субмарины времен Чужой войны. Вот её корпус и разделали на такие пластины. Теперь в городе это довольно ходовой товар.
На самом деле, титан — штука очень дорогая. У кузнеца за него можно получить кучу денег, вот только вокруг нашего поселения его в таком виде никто никогда не находил, так что необходимости отвечать на неудобные вопросы мне в любом случае не избежать.
И ладно бы всё ограничивалось титановыми пластинами. В дополнение к ним в моём рюкзаке сейчас лежит еще и упаковка из трех диодных фонарей со встроенными аккумуляторами. Каким-то образом они умудрились сохраниться в очень приличном виде, да ещё и в комплекте с небольшой раскладной солнечной панелью. Причем всё в рабочем состоянии. Редкость неимоверная. Где такое можно найти, я даже не представляю. Данжура я спрашивать об этом, естественно, не стал. Такое охотники рассказывают только сами, если считают нужным.
Добравшись до тайника, я сгружаю в контейнер часть выменянных артефактов. Крышка закрывается с трудом, но зато теперь мой рюкзак становится намного легче. Ходить по Змеиному лесу так тяжело нагруженным небезопасно. Теряется подвижность, и можно не успеть вовремя отреагировать на опасность, да и путь до деревни неблизкий. Домой хотелось бы успеть до темноты, а мне ведь нужно заглянуть еще в одно место. Без должного алиби появляться в селении с титановыми пластинами и диодными фонарями — отчаянная глупость. Ночевать в мокром лесу без крайней на то необходимости — тоже не лучшая идея. Да и зверьё здесь довольно опасное и крайне недружелюбное. Поэтому выхожу на тропу и ускоряю шаг, но бдительности не теряю и к хорошо натренированному чувству опасности прислушиваюсь с удвоенным вниманием. Места знакомые, однако Змеиный лес полон сюрпризов. Устройства кибов и конструкты тайкунов, способные к самостоятельной смене позиций, здесь ещё попадаются, хоть и довольно редко. Вот только мне за глаза хватит и одной такой встречи, чтобы с гарантией отправиться в края вечной охоты.
На околице появляюсь уже после захода солнца. Полной темноты пока нет, но сумерки сгущаются быстро. В караульной у ворот дежурит пара мрачных деревенских мужиков лет сорока пяти при самодельном охотничьем ружье и корявой винтовке, недавно собранной в нашей деревенской кузнице из выкупленных у пришлых охотников трофеев. Ружье хоть и выглядит примитивной поделкой, но, на мой взгляд, намного надежнее этой пародии на довоенное огнестрельное оружие. Попытка использовать остатки продвинутых оружейных технологий на нашей убогой технической базе порождает уродливые конструкции, постоянно дающие осечки или заклинивающие при выстреле. Старого оружия почти не осталось, а к тому, что сохранилось, давно нет нормальных патронов.
В городе, конечно, есть
