Бабичеву.
— Заслон, — растерянно пробормотал он. — Кто-то выставил Заслон. Он не может пройти.
Что удивительно, всех присутствующих разделяли степень происхождения, образование, воспитание, финансовая состоятельность, но выражение офигевания на лице стало одинаковым. К этому жизнь нас не готовила.
Я пытался соображать быстро и по делу — Заслон мог поставить только маг. Заклинание пятого ранга, но если уж Максутов не может пробиться, то надо накинуть призывателю еще пару левелов, а может и больше. Хотя, если честно, не хотелось бы.
А между тем нужно было спасаться от Медуз, которые находились в нескольких метрах. Эх, мне б сюда первый ранг. Фиганул бы Небесный огонь, и отшкрябывайте потом всех, кто попал под замес.
Но мозг работал на удивление плодотворно. Медузы — это ментальные существа низшего порядка. То есть, самая грязь под ногтями. И я со своим вторым рангом всяко сильнее их. В общем, надо пробовать.
Форма Умиротворения была сложной, но именно сейчас я смог создать ее максимально быстро. Работало заклинание исключительно на недомов и на магов, находящихся намного ниже в иерархии, чем призыватель. Собственно, на это я и рассчитывал.
Визуально ничего не произошло. Не возникла волна, разошедшаяся вокруг. Просто Медузы вдруг замерли, словно кто-то ввел их в состоянии анабиоза. Хотя, почему кто-то? Я.
— Что это? — спросил Извольский.
— Лучше не спрашивай, — ответил я. — Давайте, рубите их в капусту, быстрее.
Простой и незамысловатый план, как навес на таранного форварда с фланга, потерпел фиаско почти сразу же. Потому что на наших глазах убитая Медуза сверкнула упавшим сульфаром и поднялась с земли.
— Тут маг, — сказал я, чувствуя невероятное напряжение в мышцах рук. Постоянная поддержка, а не разовое использование, заклинания третьего ранга давалось с трудом.
— Что? — не понял Извольский.
— Тут где-то маг, — повторил я, отплевываясь от стекающего в рот дождя.
— Константин, попроси Его Высокопревосходительство использовать Взор.
— Можешь сам попросить, — нервно огрызнулся Бабичев. — Он же меня не слышит!
Извольский и не думал сдаваться. Набрал побольше воздуха в легкие и заорал так, что я вздрогнул. Его голос разнесся по всему двору, заглушая и шум стекающей воды, и мигалки вдалеке, и даже вертолетный гул.
— Взор!!... Взор!!...
Не знаю, как долго бы орал Извольский — пока сам не охрип, или мы бы не оглохли. Однако, как оказалось, самое простое действие часто является самым эффективным. Прошло всего несколько секунд, и Бабичев поднял руку по направлению к горе живых трупов.
— Там!
Я хотел было спросить: «Где там?». Однако жизнь расставила все по своим местам. Словно поняв, что игра в прятки закончена, с утоптанного газона поднялся человек. Так, по крайней мере, я думал, потому что ранее он ничем не отличался от остальных, находящихся в беспамятстве.
Короткая молния расчертила небо, осветив лицо незнакомца. И тут пришло еще одно неприятное понимание. Человеком или чем-то, отдаленно напоминающим гуманоида, это создание если и было, то невероятно давно. Это скорее являлось жуткой пародией на человека — перекошенный рот, полностью лишенный губ, худое бледное лицо, вытянутый череп и пустые глазницы, наполненные черной живой тьмой.
Казалось, что незнакомцу невероятно тяжело двигаться. По крайней мере, поднялся тот с огромным трудом. Но что мне не понравилось еще больше — он указал худым длинным пальцем с корявым ногтем, не видавшим маникюрных ножниц пару веков, на меня, и будто бы что-то сказал. Ну, или прокряхтел, я в иномирном не особо силен.
— Чего стоите? Бейте его, — еле ворочал языком я.
И тогда лицеисты оживились.
Я чувствовал, что это создание сильно. Не сказать, что невероятно, тот же Романов был помощнее. Да что там, и Максутов бы справился с иномирным товарищем без особого напряга. Но для группы лицеистов противник оказался достаточно серьезным.
С пяток Кистеней глухо разбились о магическую защиту незнакомца. А он даже бровью не повел, будто ожидал чего-то подобного. Извольский пальнул Ружьем, по всем прикидкам, весьма серьезным разрушительным заклинанием, а недочеловек лишь отшатнулся.
И тут в дело вмешался Бабичев. Я вспомнил, что он делал слабые попытки создать нечто четвертого ранга там, на моих соревнованиях. И вот теперь Костя решил попробовать снова. Да что там попробовать — вполне себе реализовать.
Вспышка мечей получилась довольно неплохой, далеко не любительской. Лязгающие клинки появились у самого носа незнакомца, точнее у выпуклости, которая этот нос замещала. И стали рубить невидимую защиту, лишь отдаленно напоминающую Эгиду.
Судя по недовольству мага, получалось у Бабичев вполне себе неплохо. Заклинание пусть и ослабело после первых секунд, однако все еще действовало, качая силы из бледного Кости. А незнакомец решительно сделал шаг вперед, рискуя от такого резкого действия развалиться на части. И лишь вытянул руку.
Телекинез, простой и старый, как засохшее испражнение мамонта, подействовало безотказно. Бабичев захрипел, схватился за шею и стал дрыгать ногами, пытаясь достать до земли. Тщетно. С каждой секундой его поднимало все выше.
Обычно Телекинез было легко разрушить. Просто выставляешь магический щит (что балбес Бабичев забыл сделать), либо, если ты сильнее мага, вливаешь свою силу в его форму. Азы, о которых рассказывают на первых уроках.
Проблема в том, что незнакомец применял неизвестную мне схему магии. Может, тоже мысленно чеканил мяч или делал финты, но действовало все безотказно. И вместе с тем я понимал — Косте почти удалось. Еще немного, и он бы пробил защиту этого гада.
На мгновение я будто переместился. Оказался вдалеке от происходящих здесь событий, на безжизненном галечном берегу с омывающим ноги черным беспросветным морем. Казалось, что-то с другого берега, пусть и невидимого в легкой дымке, зовет меня. Тихо, но настойчиво. Оно знает, что я тут. Оно меня ждет. Как равный равного.
А еще в голову стали заползать гадкие чужие мысли. Что вроде бы и очень неплохо, если Бабичева сейчас убьют. Это решит множество проблем. Его команда сразу осиротеет, и Извольский с компанией без особого труда их обыграют. Значит, на какое-то время Перчатка останется у меня.
Вообще, мне стало понятно, что я даже хочу смерти этого надоедливого лицеиста, для которого никогда не стану хорошим, чего бы ни сделал. Так бывает. Всем мил не будешь. И если сейчас этот недотепа умрет, то лично мне точно станет лучше.
Чернильное море накатывало мощными волнами, шелестело под ногами, шуршало галькой и шептало, шептало, шептало. В какой-то момент меня пробила внезапная мысль — все это неправда.
И тогда
