Костров у Полины.
— Я не очень хорошо помню дорогу. Но вот деревню, да, — Ненастьево… Там мы останавливались.
— Дело ясное, что дело темное, — поморщился он. — Ладно, поговорили и хватит! Давайте выпьем за то…
— Подожди, Веня, — Кушнер потер подбородок и несколько раз подчеркнул что-то в своих записях. — Скажите, Полина, а вы не хотели бы поехать с нами?
— С вами? — опешила она. — Вы имеете в виду, на съемки?
— Помилуйте, Лев Яковлевич, — Костров отложил вилку. — Полина очень занятой человек…
— Я могу! — воскликнула она, схватив за локоть художника. — Я хочу! А можно?
— Полина, — Костров покачал головой, — душа моя, ну зачем вам это надо? Ничего романтичного, поверьте, в этой поездке не будет. Я вам больше скажу, съемки — это рутина!
Кушнер молчал. Не торопил с ответом, задумчиво уставившись в блокнот.
Полина обвела взглядом присутствующих в попытке встретить поддержку. Но то ли всем было наплевать, то ли подобные приглашения были нормой, однако каждый продолжал заниматься своими делами — ел, пил, копался в телефоне. Поэтому она снова обратилась к режиссеру:
— Вы действительно не против того, чтобы я поехала? Только с какой целью?
— Покажете мне это Черное озеро, — пожал он плечами. — Мне нравится, как вы говорили о нем. Это правильная подача.
— Но, если это всего лишь детское восприятие? — пошла она на попятный.
— Что ж, в таком случае мы потеряем день, — развел он руками. — Но хотя бы снимем это озеро. Черное — это его официальное название? Что-то я не вижу его на карте.
— Не знаю… Я наткнулась на него случайно…
— Хорошо, спросим у местных, в конце концов, — Кушнер захлопнул блокнот и допил свою воду. — Приходите в воскресение вечером. Часиков в восемь. Отправляемся в ночь.
— В восемь, — повторила Полина. — С вещами, да?
— Ну, — он поднял на нее уставшие, в красных прожилках, глаза, — дня на три-четыре, не больше. Мне от вас нужно будет только одно — настроение.
Полина непонимающе уставилась на него.
— Эффект, — пояснил он. — Сохраняйте этот эффект страха и ужаса, который вы испытали при виде озера и леса.
Она поежилась. Столько лет прошло, столько приложено усилий для того, чтобы забыть, но, поди ж ты, сердце тут же замирает от одной лишь мысли о том времени. И каждое упоминание о нем заставляет вновь переживать эхо давнего ужаса так, словно это произошло совсем недавно.
Ладно, пусть будет так. В конце концов, следовало сделать это гораздо раньше — вернуться и избавиться от этого наваждения.
Все были правы — ничего не было… Ничего, кроме ее детских фантазий…
7
Прошло, наверное, всего несколько минут, прежде чем Полина вынырнула из своих размышлений, но сейчас она чувствовала себя уже совсем иначе. Тело будто обмякло, расплылось, в затылке поселилась тупая боль, обещающая в скором времени расползтись по всей голове. Взглянув на часы, Полина приподняла брови — четверть двенадцатого. Пока попрощается и доберется до дома, наступит полночь. Золушку дома никто не ждал, но если она не поторопится, то завтра обязательно превратится в тыкву.
А вот для участников съемочной группы, казалось, времени просто не существовало. Возможно, их завтрашний день был спланирован таким образом, что они могли спать до обеда, поэтому никто и не торопился. Но у Полины был творческий вечер поэтессы Душко, читатели разнообразных возрастов и претензий, и вообще — следовало как-то обдумать столь неожиданное, но желанное предложение режиссера. Согласившись вот так, с разбегу, и не расспросив о подробностях, Полина Скороходова лишний раз убедилась в том, что совершенно не умеет строить планов, да и вообще плохо приспособлена к принятию серьезных решений.
Уехать с группой малознакомых людей хрен знает куда и хрен знает зачем? Да, на такое может решиться только неорганизованный человек вроде нее…
— У вас такое лицо, словно вы жалеете о том, что согласились, — вдруг заявил Андрей Сайганов, слегка склонившись над столом и поймав ее взгляд.
— Думаете, что умеете читать чужие мысли? — поежилась Полина.
Молодой человек усмехнулся, скривив красивые губы:
— В вашем случае это легко.
Полина перевела взгляд на Мару, которая, несомненно, прислушивалась к их разговору. Откинувшись на спинку стула, актриса цедила свой бесконечный виски. Ее непроницаемое лицо в вечернем полумраке было похоже на восковую маску. Официанты зажгли небольшие фонарики под потолком, и теперь огоньки отражались на гладкой ухоженной коже актрисы.
«Лучше бы ты читал мысли того, кто действительно думает о тебе», — промелькнуло в голове. Пора было прощаться и убираться восвояси. Но в этот момент метрдотель внес блюдо с шашлыком, от запаха которого Полину немного замутило.
— Не любите мясо? — заметив ее реакцию, спросил Сайганов.
— Нет, — покачала она головой. — И не спрашивайте, почему. По-моему, объяснения излишни, — Полина достала телефон, чтобы вызвать такси.
Костров, до этого дремавший, облокотившись на собственную руку, оживился и потер ладони:
— Но вот и шашлычок!
Воспользовавшись общей радостной суматохой, Полина дозвонилась в службу такси и заказала машину.
— Человек рожден плотоядным, — тихо произнес Сайганов. — Мясо дарует силу и ум, знаете об этом?
— Сомневаюсь, что свинья и баран самые сильные и умные животные в мире, — парировала она, злясь, что пришлось вступить в полемику.
— Поля, ты с ним не спорь, — пережевывая кусок мяса, заметил Костров. — Он тебя все равно переспорит.
— Даже не собиралась, — она поправила воротничок платья и вновь почувствовала на себе пристальный взгляд темноволосого колдуна. Смахнув с лица невидимую мошку, Полина отвернулась. Ее не покидало ощущение, что ее кожи все время касается что-то легкое и неуловимое. Скользит, щекочет, оставляя липкий след.
— Вы только понюхайте, какой аромат, — предложил Сайганов, накладывая в свою тарелку зажаренные куски. — Не нужно никаких специй — только угли и плоть. Мясо словно живое, еще шипит, плюется…
Полина сглотнула, уставившись на мясную гору.
— Вам нужно сделать лишь небольшое усилие над собой. За самые яркие удовольствия всегда немного стыдно, не так ли?
Полина вдохнула идущий от мяса аромат. В голове опять зашумело. Ноздри затрепетали, губы приоткрылись…
Раздался звонок оператора, и она, схватив трубку, прижала ее к уху:
— Спасибо, уже бегу! — вскочила, не скрывая радости. — Простите, пора. Мне очень, очень было приятно познакомиться со всеми вами!
Голос и взгляд Сайганова все еще кружили вокруг нее, создавая какой-то наэлектризованный туман, из которого было трудно вынырнуть. Но это продолжалось лишь пару секунд. Кушнер поднял голову и кивнул ей:
— Значит, в воскресенье мы вас ждем?
— Значит, да…
— Я провожу, — Костров с трудом вылез из-за стола, одергивая пиджак и приглаживая волосы.
Полина и тут не стала спорить.
