Разбудив в два часа ночи телефонным звонком из автомата у платформы Матвеевская майора милиции Вячеслава Грязнова (за что выслушал поток изощренной брани), Турецкий изложил как можно более связно историю Ники Славиной. Услышав знакомое — «Все понял, товарищ генеральный прокурор»,— он немного успокоился, еще раз прошелся вокруг Никиного дома и заметив вдалеке зеленый огонек такси, бросился ему наперерез.
Дома в почтовом ящике его ждало письмо от Ирины — она собирается провести отпуск в Москве, остановится у своей подруги... Он тут же, среди ночи, бросился к телефону и, угрожая встречать подряд все рижские поезда, добился признания, что приедет она в девять тридцать вечера, в понедельник, то есть завтра. Положив трубку, он испугался своей напористости. Целый год ждал встречи, а теперь вот просто-напросто испугался: холостяцкая жизнь неотвратимо вступала в полосу завершения.
На письменном столе стоял новенький «дипломат» с поздравительной открыткой — от матери. Турецкий совсем забыл, что у него сегодня день рождения. Однако содержание открытки было отнюдь не поздравительным, Елена Петровна просила сына срочно приехать, потому что Павлу Петровичу «совсем плохо». Это не означало, конечно, что отчим смертельно болен, это означало, что мать будет «просить за него» — и надо будет изворачиваться, чтобы не обижать ее.
«Посадят Пашку — возьму мать к себе»,— подумал Турецкий и отошел от окна. «Вот здесь можно будет поставить диванчик. Шкаф, конечно, маловат, стол придвинуть поближе к окну...» На столе лежала аккуратно подшитая папка — труд веселого следователя Гены Бабаянца, которого Турецкий ожидал к двенадцати часам дня к себе в гости с обещанной информацией, не вошедшей в материалы дела, возбужденного «по факту смерти гражданки Т. А. Бардиной». Каким-то образом это в общем-то рутинное дело соотносилось с проблемами — Ника, Ирина, мать,— хотя никакой связи между ними не наблюдалось.
Турецкий заварил кружку растворимого кофе, открыл новую пачку сигарет, лег не раздеваясь на диван поверх одеяла и взялся за чтение. Он знал многих, почти всех, участников расследования — следователей, экспертов, прокуроров. За суконными фразами документов вставали живые лица, он домысливал то, что не нашло своего отражения в деле, не было замечено следователем и прокурорами по надзору за следствием...
...Без четверти семь утра 9 мая 1989 года путевой обходчик у насыпи железной дороги возле станции Красный Строитель наткнулся на труп Татьяны Бардиной. Следственная бригада из транспортной прокуратуры и милиции появилась на месте происшествия со сказочной быстротой (ничем не обоснованный домысел А. Т.). И судебно-медицинский эксперт, дыша водочным перегаром (также домысел А. Т., хотя на этот раз весьма обоснованный), сказал, обращаясь к следователю: «Смертельное ранение черепа. Но о механизме следообразования ничего пока сказать не могу, сложный случай — надо прочитать следы!»
А этого как раз не удалось сделать ни дежурному следователю, ни Бабаянцу, которому транспортники умело и вполне законно отфутболили дело: труп лежал на «городской территории», то есть в трех метрах тридцати сантиметрах от полотна дороги, что на тридцать сантиметров превышало юрисдикцию железнодорожных органов следствия.
С месяц Бабаянц бродил в районе места происшествия, надеясь напасть на след преступника. Узнал лишь, что незадолго до обнаружения трупа мимо Красного Строителя проследовал товарняк. Опрошенный машинист утверждал, что никакой женщины в районе следования не видел. Ни орудий преступления, ни самого преступника не смогли отыскать и сыщики _из" районного отдела уголовного розыска. А медики дали уклончивое заключение: «причиной смерти является разрушение костей черепа от сильного воздействия твердого тупого предмета». То есть возможен был любой вариант: убийство, самоубийство, несчастный случай.
Сам товарищ Бардин во время гибели жены находился в служебной командировке.
Прошло более двух лет с того дня, как опергруппа из транспортной прокуратуры и милиции уехала с места происшествия, отныне Турецкий должен будет заниматься этой «висячкой», как сыщики называют нераскрытое преступление.
Дело состояло из одних вопросов: как жили супруги — дружно или ссорились? Почему Бардин так поспешно женился вторично? Почему Бардина очутилась в ранний час за городом, вдали от дома? Не состряпал ли Бардин себе алиби с командировкой, а сам, отправившись с женой за город, толкнул ее под проходящий состав?
Приняв душ и побрившись, Турецкий принялся сооружать завтрак, вернее, уже обед: настриг салат из редиски и лука со сметаной, поставил жариться два ромштекса, припасенных для него буфетчицей прокуратуры, и разболтал яйца с молоком для омлета — своего фирменного блюда. Было без десяти двенадцать. Он сел в кресло и стал крутить приемник. Воскресная передача радио «Свобода» «Панорама недели» была посвящена результатам недавней встречи Михаила Сергеевича Горбачева с Большой семеркой и комментарию о возможности военного переворота в Советском Союзе.
Бабаянц не пришел ни в двенадцать, ни в час. Турецкий поздравил себя с днем рождения, съел половину завтрака-обеда и набрал номер Бабаянца. Телефон молчал.
Турецкий снова и снова крутил телефонный диск. У художника Жоры, участника Никиного застолья, техническое нововведение: аппарат отвечает, что хозяин будет дома в понедельник. Турецкий чертыхнулся и снова набрал телефонный номер — на этот раз Алексея Славина. И снова продолжительные гудки. Куда все в этом мире подевались — и живые и мертвые? Даже Лешкиной мамаши нет дома.
Ника ответила на звонок сразу, как будто ждала у телефона. Слава Богу, она и Кешка в порядке, каждый занимается своим делом — Ника переводами, Кешка сооружает из стульев космический корабль. Турецкий с трудом настроил голос на мажорный лад и сказал первое, что пришло в голову.
— Я вот что хотел спросить, Никуша. Я тут кроссворд разгадываю и на одном слове застрял: восемь букв, четвертая «р», вьщеление единицы речи изменением голосового тона.
— Восемь букв? Четвертая «р»? Вероятно, «ударение», Саша.
— Ну и дурак же я! Весь день себе голову над этим ломаю!
Он положил трубку и тут же снова ее снял — решение пришло для него самого неожиданно. Анна Чуднова. Рекордсменка и чемпионка мира по легкой атлетике, хотя и в прошлом, рост метр девяносто, в силе не уступит любому мужику. Но главное не в этом. Анна — свой парень. На нее можно положиться стопроцентно.
— Здравствуйте, Аня. Боюсь, что вы меня не помните. Мы с вами встречались года три назад, то есть я был у вас в квартире по одному делу...
Анна перебила его:
— А я тебя узнала. Ты следователь, да? Только вот как зовут-то — ей-Богу, не помню.
— Турецкий, Александр... Да просто Саша.
— Точно! Турецкий! Так чего у тебя там теперь стряслось?
— Ты знаешь, Аня (Турецкий тоже перешел на «ты»), у меня к тебе огромная просьба, совершенно неофициальная. Только сначала один вопрос — ты одна живешь?
— К сожалению. Ребеночка все хочу взять на воспитание, но знаешь, оказалось не простое дело... Ой, да это никакого отношения к тебе не имеет. Давай просьбу.
