— сказывается приспособленность к месту.
Искусственные сорта — результат гибридизации, скрещивания разных форм. Они трудно приспосабливаются к новой среде, зато несут совершенно новые качества, немыслимые для местных сортов.
В обоих случаях всё начинается с удачной исходной формы. Удачно скрестить или выбрать — уже немало. Но это — лишь первый штрих, самое начало работы.
Главное — сделать эту форму генетически стабильной. Вот тут всё решает правильный отбор. Каждый год отбираются только самые нужные, ценные растения. Их семена высеваются отдельно от других — и растения опыляются между собой. И так — много лет.
Наверное, законы генетики важны. Но их ещё, видимо, не открыли. А те, что есть, много не объясняют и часто не хотят соблюдаться.
Селекционер видит лишь поведение растений — и отталкивается от него.
«Гены: ты их видел? Ты уверен, что этот признак — ген, а не временное проявление? Генетика — хорошая наука. Но они не создали ни одного сорта — и не создадут».
Отбор остаётся главным практическим методом. Он дал массу ценных сортов. И только отбор позволяет сохранять полученные сорта.
Стабильность сорта. Сорт становится генетически однородным — и идёт в дело. То есть, много лет выращивается в одном месте. И люди постоянно собирают его семена. Сохранит ли сорт чистоту и стабильность? Стабильность — пожалуй, да, а чистоту — нет. Почему?
Растения ведь живые. Они обязаны приспосабливаться к разной среде. Местные условия: климат, почвы, болезни, чужая пыльца, способы отбора — давят на сорт со страшной силой.
Появляются отклонения, нужные для выживания. И сорт «расплывается», превращается в смесь близких форм — сортовую популяцию.
Если отбор строже, в ней остаётся 80–90 % типичных форм, а если отбора нет — всего 50–60 %.
Мы обижаемся и говорим: во, вырождается. Не вырождается, а разумно выживает! Потеряв чистоту, сортовая популяция приобретает стабильность. Собрав и посеяв ведро семян с разных кустов, вы получите такую же популяцию.
Все старые, устоявшиеся сорта — это сортовые популяции разной чистоты. Урожаи достаточно стабильны, а небольшая внешняя разница — кого она волнует?..
Например, дыни бывают более круглыми или более овальными, немного отличаются на вкус — и пусть. А вот семена с отклонениями никому не продашь. Посему, селекционные станции ведут постоянный жёсткий отбор на типичность — воспроизводят элиту.
Элита и суперэлита. Автор сорта каждый год лично выбирает суперэлиту — сортовой эталон. Это — единственный источник исконного сорта. Строгость отбора тут предельная. Особенно — для селекционных целей.
«С сортового участка мы отбираем 30 лучших плодов. Потом, после дегустации, оставляем десяток — это суперэлита для дальнейшей работы. Остальные идут в элиту».
Представьте: выбрать десяток нужных из сотен, из тысяч плодов, не отличимых на первый взгляд — и не ошибиться!
«Суперэлиту может давать только автор сорта. Только у него чутьё сорта, только он чувствует все отличия. Любой другой неизбежно ошибётся».
Посев семян суперэлиты даёт элиту — 98 % сортовой чистоты. Элита может идти в продажу. Но её слишком мало. Посему элиту высевают, и получают семена первого класса — первую репродукцию (первое поколение элиты).
А из первой можно получать и вторую репродукцию. Две первых репродукции можно продавать. Этим и заняты семеноводческие хозяйства. Но если размножать сорт дальше, его чистота снижается.
А можно ли вернуться к элите, отбирая, например, из второй репродукции? Теоретически — да. Но это может сделать только автор сорта и только там, где сорт получен.
Во всех остальных случаях отбор даст уже не исходный сорт, а нечто местное. Так что, единственный источник сорта — оригинальные семена от автора.
«Сорт — это место и условия. Самаркандские дыни не растут в Ташкенте, всего в 150 км, а эти — не зреют в Самарканде. Селекционеры замечают: семена скучают по родине — по тому полю, где появились.
Увозишь куда-то — там за три года падают урожайные качества, хотя и условия вроде лучше. Привозишь те, слабые, обратно — и тут они дают вспышку урожая! Это прямо, как ностальгия у людей».
Постоянный отбор — то, что обязан делать каждый, кто собирает свои семена. И наши прадеды знали в этом толк. «Раньше у каждого крупного хозяина были свои сорта, отобранные за много лет, и напряжённость отбора была сумасшедшая!
Дед ходит, на завязях ставит значки, потом на плодах рисует — не дай бог кто их возьмёт! Потом ещё и среди этих лучшие отбирал. А потом вся семья их ест, а дед следит: не дай бог кто сгрызёт семечко — сразу по ушам!
Мичурин много насобирал таких сортовых форм. Да, работать умел. Вот и результат!»
Гибридизация. Человеку всегда мало того, что уже есть. Охота, чтоб сорта были просто идеальными — одни плюсы, и никаких минусов! А запросы неограниченны по определению.
Ну, крупно, вкусно и побольше — это даже не обсуждается. Пусть плоды будут один к одному, как по линейке — иначе, видите ли, мы не хотим их покупать! И пусть растения ничем не болеют. Особенно дыни.
Пусть они, кроме этого, долго хранятся. Но при этом, очень рано созревают. Пусть не боятся перевозок, но при этом, остаются нежными и вкусными.
Видится что-то фантастическое: ботва — сорняки глушит, плоды в обхват, снаружи — камень, а внутри — масло с мёдом!
И представьте, учёные всерьёз решают такие задачи. Сначала находят доноров нужных генов. Часто это полудикие формы, с мелкими невкусными плодами. Они скрещиваются с целой кучей специально подобранных культурных сортов. Выделяются гибриды, с которым есть смысл работать.
И потом многие годы их скрещивают с самыми удачными из родителей и ведут отбор, чтобы к устойчивости, кустовой форме или лёжкости добавить крупноплодность, урожайность и вкус. Чтобы создать ценный набор генов, нужны порой десятки лет!
Но именно селекция — самая окупаемая отрасль растениеводства. Только она может дать растения, которые не надо обрабатывать от болезней.
Только селекционер может сделать так, что арбузы или тыквы будут ровненько лежать вдоль рядов, а не по всему полю.
Только селекционер может дать дыне и сладость, и величину, и стабильность в урожаях. Или дать тыквы с огромной массой крупных семян — для масла. Или арбуз, состоящий на треть из пектина.
Академик А. А. Жученко рассчитал: одна калория энергии, потраченная на селекцию, даёт 300 калорий эффекта, а калория, вложенная в
