ситуации. Но что бы это ни было, мне это нравилось. Мне это очень нравилось. Его заботливость наполняла мое сердце уютом и теплом.
Он выгнул бровь, как будто не удовлетворен моим ответом.
— Клянусь сердцем, — я закатила глаза и не смогла сдержать смешок, срывающийся с моих губ. — Когда ты примешь присягу?
Он нахмурил брови, избегая смотреть на меня.
— Я не знаю… Папа мне еще не сказал. Хочешь посмотреть «Человек-паук. вдали от дома»? — спросил он, пока уклоняясь от темы.
— Безусловно. Я принесу попкорн. Не начинай без меня, — бросила я через плечо, покидая его комнату и спускаясь на кухню.
Я нашла Розали стоящей у кухонной стойки с бумагами в руке.
Она подняла глаза, когда я вошла в кухню, приветствуя меня ослепительной улыбкой.
— Привет, Тейя.
— Привет, Розали. У вас есть попкорн?
— Да, — ответила она, откладывая листы, взяла миску из шкафчика и достала пакет с попкорном из морозилки.
— Я сделаю это. Все в порядке.
— Не беспокойся, милая. Я отнесу вам наверх, когда все будет готово.
Она улыбнулась и открыла пакет, прежде чем высыпала замороженную кукурузу в миску, открыла микроволновую печь и установила таймер.
Я стояла и ждала ее, когда в поле моего зрения попали бумаги, которые она читала. Я вытянула шею, чтобы лучше видеть. Я увидела название «Здоровье и уход в больнице Джефферсона», написанное сверху, прежде чем Розали почти выхватила ее и сложила.
— Кто в больнице Джефферсона? — спрашиваю я.
Она нахмурилась.
— Просто навещаю свою подругу. Не беспокойся об этом, — сказала она.
Но в ее голосе слышалась неуверенность… Как будто она что-то скрывала.
— Ты уверена?
Она кивнула.
— Уверена. Почему бы тебе не подняться наверх, а я принесу попкорн, когда он будет готов, — предложила она и, скрестив руки на груди, вернулась к микроволновке, ожидая окончания работы таймера.
Я повернулась и направилась наверх, не особо задумываясь над тем, что увидела.
Но теперь, оглядываясь назад, я поняла, что мне следовало бы глубже вникнуть в этот вопрос.
Мне следовало бы подробнее расспросить об этих бумагах.
Потому что этот единственный листок бумаги был началом массового разрушения, надвигающегося на мою жизнь. как цунами, в котором нет шансов выжить.
Я должна была предвидеть, что это бы произошло.
НАСТОЯЩЕЕ
Как только Аид уехал на работу, я сделала глубокий прерывистый вдох, наконец-то чувствуя себя менее взволнованной и не боясь того, что он мог неожиданно сделать. К счастью, он проснулся в хорошем настроении, и мы даже мирно позавтракали, что бывало довольно редко.
Прибравшись в комнате, я направилась в кабинет, чтобы почитать книгу.
Сидя в мягком кресле с книгой на коленях, я погрузилась в свои мысли. Иногда я задавалась вопросом, на что было бы похоже, если бы Аид действительно любил меня. Я знала, что не любила его не из-за того, что он сделал со мной, но я не могла не думать об этом. Что, если бы он сдержал свое обещание, когда попросил меня выйти за него замуж? Интересно, было бы все по-другому, если бы он был тем человеком, за которого я его принимала. Может быть, он не был бы таким жестоким и неотесанным. Была бы моя жизнь счастливее? Но это не так, потому что на самом деле бесполезно думать о возможностях. На самом деле он не любил меня, хотя и говорил, «я люблю тебя». И я никогда не могла понять, почему он так ко мне относился. Что я такого ему сделала, что он так сильно меня возненавидел?
Его ненависть ко мне настолько глубока, что я даже не могла заглянуть сквозь нее, чтобы понять причины этого.
Внезапный стук вернул меня к реальности, и я увидела Ромеро, стоящего в дверях с легкой улыбкой. Он в своем обычном сером костюме и начищенных ботинках. Его оливковая кожа выглядела более загорелой, а кристально-голубые глаза блестели с оттенком нежности. Как всегда, выглядывала его татуировка феникса, сделанная чернилами на левом запястье.
— Когда ты вернулся? — спросила я со слабой, но приятной улыбкой.
Он вошел, но когда подошел ко мне ближе, его улыбка исчезла. Его глаза сузились, и я инстинктивно подняла руку, чтобы прикоснуться к синяку под глазом. Он уже не в первый раз видел, как я выглядела подобным образом.
Гнев и чувство вины исходили от его тела, когда он сел в кресло напротив. Гнев из-за того, что его не было рядом, чтобы защитить, и чувство вины из-за того, что я знала, что он ничего не в состоянии с этим поделать.
Ромеро — правая рука Аида, а также назначенный мне телохранитель. Раньше его отец служил у мистера Ди'Амико телохранителем, но после его смерти Ромеро продолжил традицию, служа у Аида.
Он тяжело вздохнул, откидываясь на спинку плюшевого дивана, и посмотрел на меня с жалостью. Я опустила глаза, когда нервозность взяла верх над эмоциями.
— И как же он оправдался на этот раз?
— Ему не понравилось, какой я приготовила для него на ужин.
Он усмехнулся, качая головой.
— Конечно, он ненавидит еду. Только он мог использовать такой дурацкий предлог, чтобы избить тебя, — он прочистил горло и наклонился вперед, упираясь локтями по обе стороны от колен. — Я все еще говорю тебе…
— Нет, — ответила я, прекрасно понимая, как он собирался предложить.
— Но почему? Просто скажи мне один раз… почему? — он нахмурился в замешательстве, как и каждый раз, когда поднималась эта тема.
И, как и в любой другой раз, мой ответ оставался прежним.
— Я просто не могу.
Он провел рукой по своим темно-черным волосам, взъерошивая их сбоку.
— Если ты сбежишь, я не скажу ему…
— Но он убьет тебя за то, что ты не выполняешь свою работу, если я сбегу, а я этого не хочу, и ты тоже, — пробормотала я, чувствуя разочарование от этого разговора, как будто время от времени я попадала в бесконечный цикл, когда поднималась эта тема.
Ромеро был свидетелем того, как Аид пытал, наказывал и избивал меня. Когда это случилось в первый раз, он увидел, как Аид с такой силой ударил меня по лицу, что у меня потекла кровь из губ. Я ожидала, что он проигнорировал бы мое состояние, как и другие солдаты. Но он застал меня врасплох, когда принес мазь, чтобы я обработала свою пораненную губу.
День за днем он либо видел, как совершалось преступление, либо видел, как я наслаждалась адом, в котором находилась, проклиная себя. Все началось со светской беседы, которая переросла в более дружеские беседы. Всякий раз, когда мне
