что он принимает эту мольбу за стон.
И просовывает между нашими плотно прижатыми друг к другу телами свою ладонь. Чуть задевая возбуждённые соски, он спускается по животу. Ласково и требовательно приближается к моему лобку.
Я сейчас взорвусь, потому что знаю – то, что он будет делать дальше гарантированно даст мне такое долгожданное облегчение. Это ведь всего лишь физиология. Просто мужчина касается женщину. Там, где ей так сильно этого хочется.
Но мы не просто мужчина и женщина! Между нами пропасть. Чёрная дыра. Непреодолимое расстояние.
Сердцебиение достигает такой силы и скорости, что у меня шумит в ушах.
Это так запретно.
Его язык переплетается с моим в невероятном поцелуе. У меня таких не было никогда. Даже когда мы были вместе много лет назад – то так не целовались.
Цепляюсь за остатки самообладания. И за секунду до того, как ладонь Демида проникает под ткань моего нижнего белья…
Кусаю его. Прямо за губу.
Не игриво, чтобы разжечь страсть. Между нами она, к сожалению, есть. И ещё какая.
А по-настоящему! Во рту даже появляется солёный металлический вкус.
Как по-другому я должна была с ним бороться?
Адаров отодвигается совсем немного. Не потому, что отшатнулся от боли, нет. В его движении нет резкости. До него просто дошло, что я не сдамся.
В полумраке вижу блестящую каплю крови на его нижней губе.
Широкая грудь вздымается от тяжёлого дыхания… Да и я не лучше. Мы оба как будто пробежали марафон.
- Ты понимаешь, что твоё сопротивление работает против тебя? – смертельно спокойно говорит он.
- Я не понимаю, какого хрена ты вообще объявился! – толкаю его в грудь и слезаю с комода. – Ты здесь не нужен никому, - подчёркиваю последнее слово и тут же осекаюсь.
Я имела в виду нас с Кириллом. Во мне говорит обида.
Нельзя так разбрасываться эмоциями, Нэлли!
Демид смотрит на меня сконцентрированным, пытливым взглядом. Он неглуп. Наоборот, ещё как умён. Поэтому и опасен.
А ещё в его взгляде я вижу Кирилла. Такое же лицо, чуть сощуренные веки, глаза в которых читается неподдельный интерес. Он так выглядит, когда собирается задать мне какой-то серьёзный вопрос.
Боже, это первый раз, когда я так отчётливо вижу их сходство. Хотя мама постоянно говорит, что они похожи как две капли воды.
Я предполагала, что сын будет похож на отца. Но, чтобы до такого. На меня просто смотрит взрослый Кирилл.
- Никому? – вопрос из одного слова, но как мне от него страшно.
Ладони вспотели моментально. Смотрю на него и моргаю, проглотив язык.
Меня хватает только на то, чтобы отрицательно помотать головой.
- Скажи мне, чего ты хочешь? – начинает он издалека.
- Не понимаю вопроса.
- Понимаешь, - делает паузу он, - может, ты хочешь переехать из этой квартиры в более просторную? Например, в центре города, м?
- Кажется, я начинаю понимать, к чему ты клонишь, - сохраняю внешнее спокойствие, хотя внутри меня просто бурлящий вулкан.
Он решил меня купить…
- Или, может, ты бы хотела себе машину? Что-нибудь изящное, быстрое, уникальное, подходящее тебе, - он внимательно смотрит мне в лицо, считывает, как я реагирую на его предложение. – А может, и то, и то?
- Что ты хочешь взамен? – спрашиваю так, будто мне действительно интересно.
Хотя на самом деле, всё, что я хочу понять, это насколько низко он готов пасть.
- Тебя.
Вот так. Коротко и ясно.
Я сдерживаю порыв рассмеяться ему в лицо. А может даже вцепиться.
- Знаешь, - шумно выдыхаю и смахиваю с себя мурашки, потому что мне до глубины души обидно, - вообще-то есть кое-что, чего я хочу.
- Что угодно.
Готова поспорить, что с карьерой у него всё прекрасно. Он просто мастерски ведёт переговоры. Великолепно. С выдержкой.
Цинично до омерзения.
Демид Адаров видит цель и не видит препятствия.
- Скажи, Нэлли, - подталкивает он.
- Жди здесь, - на ватных ногах иду в коридор и нахожу свою сумку.
Иду с ней на кухню и вытряхиваю содержимое на стол. Не церемонясь. На пол летит всякая мелочь вроде гигиенической помады, чеков из магазинов, мелочи.
Но мне нужен только конверт с деньгами, который он дал Вере Павловне.
Опираюсь руками на шаткий столик и смотрю в сторону шкафчика, что над плитой.
Набираюсь решимости и достаю оттуда те самые деньги, которыми Адаров откупился от меня семь лет назад.
Я ничего не потратила. Ни рубля. Как бы тяжело ни было.
Когда он, уходя, бросил мне их как подачку, я недели две к ним не прикасалась. Потому что не могла поверить в реальность произошедшего. Это было так унизительно, так оскорбительно…
Что я просто закинула их в даль кухонного шкафчика и постаралась забыть.
Не получилось. То, как он меня бросил, присыпав всё деньгами, было ужасно.
Мне даже держать их в руках неприятно, они как символ моей некогда разрушенной до основания жизни.
И тем не менее беру обе его подачки в руки и возвращаюсь в большую комнату.
- Я слушаю, - говорит Адаров, и с небольшим опозданием замечает, что я вернулась не с пустыми руками. – Что это?
- Моральный ущерб, - бросаю ему сразу две пачки наличных. – Проваливай из моей квартиры и не ищи со мной встреч.
Глава 6
8 лет назад
- Демид, ты чё в столице не видел нормальных тёлок? Зачем тебе этот колхоз?
За соседним столиком двое парней. Тот, что только что обозвал меня колхозницей, ржёт и почти держится за живот. Другой, куда симпатичнее, не сводит в меня пристального взгляда.
Угораздило же согласиться пойти с подружками в ночной клуб! Ещё и в первый раз в жизни.
Теперь выслушивай.
Знала же, что надо такие места обходить стороной! И вот сижу за столиком, на котором подружки оставили свои вещи, и никуда не могу уйти, пока они не натанцуются.
Придурок, обозвавший меня колхозницей, знает, что я прекрасно слышала этот надменный, тупой стёб.
- Свали.
Не сводя с меня гипнотического взгляда, тот, кого зовут Демидом, коротко говорит это вмиг стушевавшемуся другу, и тот, мазнув по мне испуганным взглядом, растворяется на танцполе.
И вот мы остаёмся наедине. В его взгляде чувствуется напор. Мужской такой, от которого по телу дрожь.
Странный какой-то. Я поёживаюсь. Снова бросаю на него короткий взгляд. Для «странного» у него слишком хорошие
