осмотрела его сзади и вынесла вердикт:
– Переломов нет, внутренние органы тоже вроде в порядке. С мышцами только проблема, перегрузил, надо пить больше жидкости, мазать мазью и можно выпить нестероидный противовоспалительный препарат. Это я тебе как врач говорю, – и резко без всякого перехода надавила на какую-то мышцу, так что Макс застонал, задала вопрос, – быстро говори мне, где ты был?
Папа всегда говорил, что у мамы где-то в родословной завалялись немецкие корни, иначе откуда такая способность к пыткам. Боль была нестерпимая. Даже если бы и смог сейчас пошевелиться, проводить контрприем против собственной матери он бы никогда не стал, поэтому предпочел менее болезненный в данной ситуации вариант, начал говорить:
– В бойцовском клубе.
Мария Игоревна, понимая, что сына удалось расколоть и дальше говорить он будет сам, его отпустила, снова присаживаясь на кровать.
Максим чуток помолчал, давая матери немного переварить услышанное и продолжил.
– Папа тебя любит, защищает от всех и вся, пылинки сдувает. В споре уступить может, принять твою точку зрения. Ты для него целая вселенная. Все просто и понятно. Разобраться легко и дураку понятно, что это большое и светлое чувство. А мне, мне иногда прибить хочется, наказать за все обвинения несправедливые, слова обидные. За взгляд дикий, огнем горящий. Язык, который хуже жала ядовитого. Мам во мне такие чувства просыпаются, как будто демон какой-то. Я с ним борюсь, пытаюсь подавить всеми силами, а не выходит. Взгляд отвожу в сторону, а он обратно притягивается, руки сжимаю в кулаки, а они все равно прикоснуться тянуться. Это одержимость какая-то. Я устал бороться, летом вроде отпустило, а сходил на перекличку и все, скрутило, так, что дышать с трудом получалось. Вот дед и предложил мне энергию выплескивать, вместо алкоголя, он меня не берет.
Мария Игоревна сидела тихо, внимательно слушая сына, поглаживала линии на его ладошке. Линия жизни была длинная, это радовало. Линия любви была широкой, ярковыраженной, на ней как будто перекрутилось много других мелких линий. Про остальное значение линий на ладони помнила мало, да и эти воспоминания всплыли откуда-то из юношества. Она хирург, ей некогда у пациентов линии жизни рассматривать. Ее работа не от них зависит. Каждому свое.
Максим замолчал, прислушиваясь к своим ощущениям, тело как будто болеть стало чуть меньше.
– Может тебе к деду уехать пожить? Учебу там закончишь, глядишь, чуть полегчает, – с надеждой спросила Мария Игоревна.
– Оно на расстоянии отпускает, а потом только хуже делается, возвращается бумерангом во сто крат.
– Сейчас мазь принесу, намажу мышцы, станет легче. Папе про это знать пока не обязательно, потом как-нибудь расскажем. Будем надеяться, что у деда все под контролем. И Макс, помни, что здоровье – вещь важная, а жизнь ещё важнее.
Максим на эти слова мог только кивнуть.
Терапия, предложенная дедом, помогла, сначала все болело так, что руки с трудом поднимались, поэтому дотронуться до Фроловой физически не мог, только смотрел. А через полгода втянулся, прокачал нужные мышцы, даже заимел в клубе определенный авторитет. Деньги от боёв не тратил, некуда было, отец итак с лихвой обеспечивал. Макс старался себя беречь, как велела мама, стабильно ездил к ней на обследования, соглашался на бои с противниками только подходящими по силе.
В спортклубе тренер тоже отметил улучшение его физической формы. Так что все играло на руку. Кроме мелкой рыжей заразы, она решила, что взрослая и может дружить с мальчиком из одиннадцатого класса. Макс этому смертнику быстро объяснил, чья это территория и что лучше туда не соваться, а заодно и всем остальным урок преподал.
Элька об этом пронюхала, ох и орала, кинулась на него драться с кулаками. А Макс кайфовал, впервые кайфовал, осознав и приняв свои чувства к ней. Стоял и улыбался.
– Что ты лыбишься, как пришибленный, тебе на твоих тренировках мозги отбили что ли, сходил бы проверился, – распалялась девчонка.
– Кнопка, ты смешная, из нас двоих не я на людей просто так кидаюсь, так что это тебе прямая дорога к мозгоправу. Могу, кстати хорошего доктора посоветовать, с матерью работает.
Элька от такой отповеди опешила, не ожидала, что Макс так может, обычно он молчал, а тут такой отпор ей дал. Оттолкнулась ладонями от его груди и пошла прочь из класса, переваривать услышанное.
Кличка за ней так и закрепилась. Элька ее терпеть не могла, притом, что называл ее так только Макс, другие не решались.
Себе он дал установку, что эта девчонка обязательно будет с ним, только надо чуть потерпеть, всего два года. Но он Ящеров, а Ящеровым терпения не занимать.
– Макс, ну перетерпи как-нибудь, ты же можешь, переломи себя, – снова произнесла мама.
– Хорошо, мам, – сдался Макс, – поеду я на сессию.
– Молодец, сын, мы в тебя верим, – тихо произнесла мама.
Макс нажал отбой и тяжело вздохнул. Хорошо, когда есть семья, она не предаст, не бросит и будет верить в тебя даже тогда, когда ты сам в себя не веришь.
Глава 7
Знал, что не надо ему было ехать в этот институт, просто печенкой чувствовал. Нет, поддался на уговоры матери, не хотел родителей расстраивать. Они итак переживали Кристинкины выверты с колледжем, а тут ещё и он им седых волос добавил. Надо было пойти на уступку, стерпеть. Но, когда завалился в аудиторию, где у них должна была быть лекция, чуть не развернулся, чтобы не просто ехать, бежать на КПП как рысак орловский. Первое, что бросилось в глаза, это огненная шевелюра, мимо такой и захочешь не пройдешь. Внутри не кольнуло, нет, разгорелось пламенем. Руки сами собой сжались в кулаки. Он уже развернулся, намереваясь покинуть аудиторию, чтобы отдышаться, но в этот момент услышал сзади звонкий девичий голосок:
– Эй, ты новенький? Максим Ящеров?
Макс замер, как вкопанный. Он не видел, кто его позвал, но каким – то шестым чувством догадывался, что это девчонка с рыжими волосами.
Макс понимал, что стоит истуканом уже несколько минут, не в силах повернуться, ожидал, что сейчас за спиной раздастся какая-нибудь насмешка по типу: Ящеров, тебе на твоей борьбе в ухо зарядили, что ты не слышишь, когда к тебе обращаются?"
Но минуты шли, а за спиной продолжалось молчание. Кто-то тронул его за предплечье и тот же голос, только ближе участливо спросил:
– Максим, с тобой все в порядке?
Макс, больше на инстинктах, чем осознанно повернулся на голос и встретился…
Зелёные, обычные зелёные глаза, никакого сияния драгоценных камней. Простая болотная зелень с лёгкой поволокой и отсутствием бесовщинки.
