медицинская помощь. Они уже больше недели живут в режиме «полтора человека на место» и питаются сухомяткой, так нельзя.
— Ты понимаешь, — спросил Керт, — что это твои люди и твоя проблема?
— Нет. С какой стати они вдруг «мои»?
— Поясняю. Караван — ваш трофей. Аннушка от своей доли отказалась, значит, твой. За вычетом аванса, который она заплатила наёмникам за доставку груза на Терминал, — это были её расходы, и, раз она не претендует на долю, ты должен их покрыть. Караван стоит на парковке Терминала, она платная, ты уже должен за стоянку. Пассажиры каравана оплатили проезд до безопасного места, где они смогут начать новую жизнь. Приняв караван как трофей, ты приобрёл и все его обременения, в том числе обязательства по доставке.
— Я вернул им то, что они заплатили Мирону! — запротестовал я.
— Это очень благородно, но не снимает с тебя обязательств. Новый владелец каравана должен доставить пассажиров или расторгнуть договор и выплатить компенсацию в размере, достаточном для оплаты проезда другим караваном и проживания на Терминале до тех пор, пока он не найдётся.
— Эй, — напомнил я. — Я пока ни на что не подписался!
— Ты пригнал караван на Терминал, так что фактически признал его своим трофеем, — не согласился Керт. — Если сейчас умоешь руки, народ не поймёт. Ты можешь не принимать караван под свою руку, но тогда надо выставлять его на продажу, а вырученными деньгами покрывать обязательства.
— А ты думал, в сказку попал, солдат? — рассмеялась Аннушка.
— Угу, теперь я понял, почему ты отказалась от своей доли. Гемору больше, чем навару.
— Воистину так, — зевнула она. — Пойду в ванну и баиньки. А ты давай распоряжайся наследством Мирона. Женщины и дети ждут своего спасителя. Глядишь, найдётся бойкая бабёнка, отблагодарит чем.
Девушка потянулась, помахала нам рукой и пошла к лифту. Отчего мне кажется, что это что-то типа испытания? Бросить меня в воду и посмотреть, выплыву ли? Впрочем, может быть, я себе льщу. Наверное, «той самой Аннушке» глубочайше плевать на какого-то там Лёху. Даже если на него есть контракт.
— Алина! — закричал я в отчаянии. — Ты мне нужна!
* * *
— Считаю необходимым, Алексей, поставить вас в известность, что Аннушка не оплачивает больше ваши расходы, — сказала Алина. — Цитирую: «Он теперь караванщик, пусть сам за себя платит».
— Понятно, — я озадаченно почесал затылок.
— В этой связи напоминаю, что аренда вашего номера истекла сегодня в двенадцать часов дня. Также обращаю внимание, что принадлежащие вам транспортные средства занимают четыре парковочных места, из них три — грузовых. Оплатить их следует не позднее завтрашнего полудня. Будете оплачивать новый номер? Желаете заправить транспорт?
— Видишь ли, — озадачился я. — Теоретически я владелец каравана и груза. Если я как-то их реализую, то средств, я полагаю, будет достаточно. Я не знаю, что именно вёз Мирон кроме людей. Не было времени проверить груз, но вряд ли это что-то настолько никчёмное, чтобы никто не купил, пусть даже с дисконтом. Однако на текущий момент у меня денег нет. Можно ли как-то говориться об отложенной оплате?
— Терминал не предоставляет услуг кредита. Мы не банк и не ссудная касса.
— А как же Аннушка?
— Она является ВИП-клиентом, и я в неё влюблена. Это редкое исключение. Вы таковым не являетесь.
— Хорошо. А если залог? Два автобуса, вахтовка и внедорожник. Это, мне кажется, ликвидная собственность.
— Терминал не занимается комиссионной торговлей транспортными средствами, а значит, реализация залога была бы затруднительной.
— Ладно, — кивнул я. — Всё понял. Обращусь к частному капиталу.
* * *
В ворота сервиса пришлось стучать. Время позднее, они закрыты. Зевающий Кройчек вышел с недовольным лицом.
— Я уже спать ложился. Неужели до утра не потерпит?
— Нет, — сказал я. — У меня женщины и дети в автобусах, вторую неделю сидят друг у друга на головах, жрать нечего и всё такое.
— И откуда такое счастье привалило?
— У работорговцев отбил, — сказал я кратко.
— А, ну, святое дело. От меня-то чего хочешь?
— Денег.
— Акк, что ли, решился продать?
— Только в крайнем случае. Пока что хочу занять под залог машин. Вахтовка на камазовском военном шасси, два тридцатиместных вездеходных автобуса «Торсус», лендкрузер-сотка.
— Сытая техника, особенно «Торсусы», — признал Кройчек, — если не ушатанная. Смотреть надо.
— Так давай смотреть.
— Сейчас?
— А когда? Людей как-то размещать надо, а Алина в долг не примет.
— Да, железяка строгая… Ладно, пошли, гляну. Надеюсь, ты понимаешь, что полной цены при такой спешке не дам? Обычно беру только на комиссию.
— Я надеюсь, что завтра придёт груз, я его продам и погашу залог. Мне этих беженцев ещё везти куда-то, автобусы пока нужны.
— Плюс двадцать процентов вернёшь!
— Морда треснет. Пять.
— Налог на срочность. Пятнадцать.
— Не наглей. Переночую в автобусе, завтра груз продам, вообще ничего не заработаешь. Десять.
— Чёрт с тобой, десять.
Коротышка механик деловито ползал под машинами, открывал капоты, просил завести двигатели. Беженцы смотрели на эту суету с нарастающим беспокойством.
— А как же мы? Куда нас? — спросила молодая женщина.
Помню её, на одно колесо в джунглях писали. Не чужой, можно сказать, человек.
— Вы собираетесь продать машины? — волнуется их главный (и единственный не старый) мужчина.
Интересно, если они доберутся до своей земли обетованной, он один будет демографию создавать? Впрочем, дети разнополые, через несколько лет подрастут, природа своё возьмёт.
— Заложить, — поясняю я. — Чтобы вас разместить и накормить, нужны деньги. У меня их пока нет. Надеюсь, будут завтра, но держать вас до завтра в автобусах было бы негуманно.
— То есть вы нас не выгоняете? Тратите на нас свои деньги? Почему? — поразился мужчина.
— Так сложились обстоятельства.
— Может быть, наше золото… — начал он, но осёкся, когда какая-то пожилая женщина почти незаметно ткнула его пальцем в поясницу. Радеет за бюджет общины, значит. Понимаю. Хозяюшка.
— Ваше золото давайте оставим на крайний случай. Я пока сам не очень ориентируюсь в здешней экономике, но надеюсь, что обойдёмся без него. Вам не помешают какие-то резервы на первое время.
— Скажите, — спросила
