лучше, чем выгляжу.
— Надеюсь, — пробормотал Таннер.
Фэй подошла к тому месту, где я стояла, её взгляд скользнул по моему лицу. Мои мышцы напряглись, когда я заставила себя не вздрогнуть и не сделать шаг назад. Это не имело ничего общего с Фэй, только с тем фактом, что Арик был действительно хорош в обучении меня настораживаться с кем-то, кто находился слишком близко. Странно осознавая напряжение, исходящее от Кайдена, я держалась спокойно, когда она положила руку мне на плечо.
— Я слышала, что это ты убила Арика.
— Это так.
Её глаза блеснули.
— В следующий раз, когда мне понадобится подкрепление, я знаю кому позвонить.
Гордость охватила меня, как золотой огонёк. Из всех, Фэй никогда не сомневалась в моей способности бороться и защищать себя, даже если она рассматривала мою жажду мести, как риск. Она не просто видела во мне Уиллоу для Баффи, ту, которую Айви не сразу узнала.
— Я не уверен, что я должен чувствовать по этому поводу, — сказал Кайден.
— Хорошо, что ты не имеешь права голоса в том, что я делаю, — парировала я.
Глаза Таннера расширились, а блеск в глазах Фэй стал ещё ярче.
— Но я имею право голоса в том, что делает она, — заметил Кайден.
Я бросила на него взгляд, на который он только усмехнулся. Потом я вспомнила, что говорил мне Кайден. Айви и Фэй помогли мне сменить повязки, пока я была без сознания.
— Спасибо, что помогала заботиться обо мне.
Она наклонила голову.
— Ты бы сделала то же самое для меня, не так ли?
— Конечно.
— Потому что это то, что друзья делают друг для друга, даже люди и друзья Фейри, — сказала она, и намёк на улыбку тронул её губы, когда я закатила глаза. — Что ещё более важно, это то, что воины делают друг для друга.
Воины.
Она говорила обо мне.
Дважды за один день меня называли воином. Мне это нравилось. Очень.
Таннер заменил Фэй и взял мои руки в свои.
— Я рад видеть тебя здесь. Мы не теряли надежды, что ты вернёшься, но эта надежда не уменьшила наших страхов. После того, что случилось с тобой и… Марли, я не мог… — Он замолчал, сжав губы и прочистив горло.
Комок застрял у меня в горле, когда я сжала его руки.
— Я знаю.
Его бледные глаза изучали мои.
— Я рад видеть, что ты встала и двигаешься, но ты уверена, что готова к этому?
— Ты знаешь, — начал Кайден, когда Таннер отпустил мои руки, — я говорил ей то же самое.
— Я готова. Кроме того, я думаю, что движение поможет во всём этом исцелении. В любом случае, — вмешалась я, прежде чем Кайден успел ответить. — Надеюсь, я не помешала вашей встрече?
Таннер, казалось, хотел сказать то же самое и мне, но, похоже, знал, что лучше не говорить этого в присутствии Кайдена.
— Вовсе нет. — Его ложь была такой откровенной, что это вызвало слабую улыбку на моём лице. Я знала, что нравлюсь Таннеру… ну, нравлюсь, когда я не обзываю Кайдена. Но я также подозревала, что он не обрадуется, узнав, что между мной и Королём существуют какие-то отношения. С другой стороны, я полагала, что он уже знал, что кое-что происходит. — Мы обсуждали несколько важных деталей…
— Это можно будет обговорить позже, — вмешался Кайден. У меня было такое чувство, что речь идет о предстоящей помолвке Кайдена. Я сомневалась, что Таннер знал, что её отменили.
Мужчина Фейри кивнул.
— Конечно.
— Вообще-то я рада, что вы зашли, — сказала я, садясь на стул напротив дивана. Кайден склонил голову набок, наблюдая за мной. — Я вспомнила нечто важное из того, что сказал Арик… кое-что, что, я думаю, вы все должны знать.
Таннер сел на другой стул, и Фэй встала позади него.
— Что же это?
— Жаль, что я не вспомнила об этом раньше, — сказала я почти извиняющимся тоном. — Но ведь всё так было… — Запутанно в голове? Я этого не сказала.
— Всё в порядке. Я понимаю, — сказал Кайден. — Они все понимают.
Я опустила глаза и сделала глубокий, ровный вдох, очищая свои мысли.
— Арик сказал, что кто-то в Летнем Дворе помогает ему.
Таннер напрягся, а Фэй насторожилась, но больше всего я видела реакцию Кайдена. Он замер до невозможности, его грудь едва поднималась, а челюсть стала твёрдой, как гранит. Воздух над его головой, казалось, дрожал, напоминая мне о том, как пламя искажает воздух. У меня перехватило дыхание, когда на его голове начали появляться едва заметные очертания… короны.
— Продолжай, — сказал он обманчиво ровным голосом.
Моё сердце бешено колотилось, когда я смотрела на него. Я видела пылающую, обожжённую корону и меч только однажды. Оба, казалось, появились из воздуха, а затем снова исчезли. Его близкое присутствие одновременно завораживало и тревожило.
Я судорожно сглотнула.
— Он сказал, что это был член Летнего Двора, который хотел увидеть возвращение Королевы Морганы, — сказала я им. — Я думаю, что… думаю, что он ходил на встречу с этим Фейри, пока у него была я.
— Невозможно, — выдохнул Таннер. — Ни один Летний Фейри никогда не захочет, чтобы такой монстр, как она, вторгся в этот мир.
— Он когда-нибудь говорил, как собирается это сделать? — спросил Кайден.
Я помнила, и я не была уверена, что если расскажу ему, то эта корона появится полностью.
— Он сказал, что тебе вряд ли удастся завершить пророчество, но он верит, что сможет заставить тебя открыть Врата. Разве это возможно? Ты можешь открыть Врата без пророчества?
На челюсти Кайдена дрогнул мускул.
— Могу.
Похоже, это было новостью и для Таннера, и для Фэй.
— Как? — спросила она.
— Если бы у меня была хорошая мотивация, я мог бы открыть Врата, — сказал Кайден, воздух застыл над его головой, когда его взгляд встретился с моим.
— Ты хочешь сказать, что можешь просто открыть их один? — спросила Фэй. — Например, повернуть дверную ручку и… БАМ, они открыты?
Моё сердце забилось быстрее, когда вспыхнули отголоски воспоминаний. Арик искал Королевский Мортус, полагая, что сможет использовать этого человека, чтобы заставить Короля открыть Врата. Только когда он узнал, что я получила Летний Поцелуй, он понял, что я была Мортус.
— Да, — ответил Кайден. — Очевидно, что эта информация не является широко известной, и она должна оставаться такой.
— Очевидно, — пробормотал Таннер. — Особенно с Орденом. Они будут рассматривать тебя как угрозу…
— Если это так, это будет последнее, что они когда-либо видели, — прорычал Кайден, и дрожь мурашек распространилась по моей коже. Его золотистые глаза горели. — Я бы не хотел этого делать.
Возможно.
Это слово
