Книга Стиратель - Яна Каляева

надо постоянно выезжать на такие вот «падения с лестницы». И еще к мужу ее тащиться, отлавливать его и то же самое выслушивать. Ну да, лестница — это еще что. На днях одна такая же с ножевым была, так пришлось писать в протокол: «чистила яблочко, нож соскользнул, сама себе нанесла травму».

— Же-есть, — рассеянно тянет Света, раскладывая листы назначений.

Что поделать, истории такого рода привычны и полицейским, и медикам и особых эмоций не вызывают.

Беру с поста историю болезни и иду в третью палату. По опыту подобных случаев ожидаю увидеть расцвеченное фингалами лицо, но дамочка выглядит неплохо — по лицу муж не бил. Аккуратно причесана и даже, кажется, подкрашена. Смотрит с каким-то… вызовом, что ли. Интересная женщина, жаль, угораздило связаться с мудаком…

— Рассказывайте, что у вас случилось… Только мне, пожалуйста, про лестницу не надо врать. Я не полицейский, к ответственности никого не привлекаю. И тем более никому не судья. Мне, как врачу, необходимо знать, что именно произошло, чтобы корректно назначить лечение, вот и все.

Дамочка смотрит на меня, беззвучно шевелит губами и вдруг безо всякого предупреждения начинает бурно рыдать. Эй-эй, нам только расхождения швов не хватало! Выскакиваю в коридор, наливаю холодной воды из кулера, возвращаюсь в палату, протягиваю пациентке пластиковый стаканчик. Хватает жадно и пьет так, словно сорок дней ходила по пустыне.

— Успокойтесь, пожалуйста. Все плохое уже закончилось, — в таких ситуациях работают не столько слова, сколько тон. — Здесь вы в безопасности. Если вам тяжело говорить сейчас, расскажете позже, ничего страшного. Давайте мы быстренько проведем осмотр…

Но дамочку уже прорвало. Терзая не виноватый ни в чем, отчаянно стонущий пластиковый стаканчик, она вываливает мне историю своей жизни. Он ее так любил, так любил… никто больше так красиво не ухаживал, совсем как в романах… потом сорвался в первый раз, тогда обошлось без больницы, и прощения на коленях просил, подъезд завалил цветами… свадьба и беременность были как сказка… а потом она как-то выпила лишнего в баре с подругой, танцевала с кем-то, он нашел ее, отвез домой и… но она же виновата сама. И в другой раз тоже, истерила, выносила ему мозг, вот он и не сдержался. А сейчас рубашки его не постирала, ему не в чем было на работу идти…

Слушаю, сочувственно кивая. Только бы не принялась рыдать по новой. Гоню возникшую на периферии сознания мысль, что девушка сама напросилась. Всё равно мужик не адекватный. Можно ведь просто сказать, да хоть наорать, хлопнуть кулаком по столу…

Вообще выслушивать пациентов — не мое дело, пусть к психотерапевту записываются, если неймется излить душу, а моя работа — восстанавливать тела. Сколько раз зарекался учить больных жизни, бесполезно это, напрасная трата сил… И все-таки тронула меня эта девчонка. Молодая совсем, запутавшаяся, и ребенок там еще в этом их аду… Не выдерживаю:

— Вы же понимаете, что так продолжаться не может. Это уже третья госпитализация с побоями, которые вы упорно выдаете за несчастные случаи. До четвертой вы можете и не дожить. А у вас дочь, подумайте о ней, раз о себе не думаете.

— Да я все понимаю, доктор, — всхлипывает, но, по счастью, не рыдает больше. — Надо уйти от него, развестись надо… Но сил совершенно нет. Как подумаю, что придется квартиру искать, работу, дочке няню или садик… Руки опускаются. Сил нет.

Пожимаю плечами и приступаю к осмотру. В медицинском отношении случай простой, скучный даже, реабилитация самая элементарная. Непонятно, зачем эту пациентку к нам определили, могли бы дней пять понаблюдать в травматологии и выписать. Наверно, и там кто-то ее пожалел, не стал отправлять домой к этому уроду, решил дать время восстановиться, одуматься… Вряд ли сработает, конечно. И все мои таланты, связанные с Тенью, тут не помогут…

А почему, собственно, не помогут? На упадок сил жалуются многие пациенты, и я помогаю им восстановиться. Тут, конечно, психика, а не тело… Но ведь гормоны и нейромедиаторы — та же физиология. Мне не нужно менять ее сознание, она же все прекрасно понимает… просто дать ей силы сделать то, чего она сама хочет. Возможно ли это? Я не узнаю, если не попробую. Осмотр уже закончен, но я как бы случайно касаюсь плеча пациентки и ныряю в Тень.

Основные линии ее тела мерцают тускло. Да, про упадок сил она не придумала. Девушка и правда слабее, чем многие пациенты с куда более тяжелыми травмами, она словно… едва присутствует. Концентрируюсь и вливаю силу не в конкретные органы или ткани, а в организм в целом.

Что-то идет не так! Не могу четко определить, но чувствую, что так не должно быть. По нитям бегут неровные сполохи, они мерцают, переливаются… прекращаю процесс и выныриваю.

Пациентка сидит на кровати и громко, яростно, истерически хохочет. Тело бьет крупная дрожь. Скрюченные, словно когти, пальцы разрывают футболку, потом простыню и тянутся к ее же лицу… Перехватываю запястья, не позволяю ей разодрать себе кожу… Она рычит, рвется из моих рук. Да откуда в хрупкой девушке столько силы?

Света врывается в палату. Кричу ей:

— Успокоительное, быстро!

Пару минут спустя все заканчивается. После укола девушка сразу обмякла и вроде бы заснула. Проверяю — слава богу, швы не разошлись. Хоть успокоительное нужно нам не так уж часто, умница Света разыскала его мигом.

— Она чего, еще и психическая? — спрашивает медсестра. — В истории болезни ничего такого не было.

— Не знаю, все может быть…

Перевожу дух. И что на меня нашло? Ломанулся не в свою область, спаситель хренов… Научился помогать больным с травмами и тут же души исцелять полез, мессия областного масштаба. Хотел спасти человеку душу, а вызвал банальный истерический приступ. Верно древние говорили: «Врач, исцелись сам».

* * *

Моя смена закончилась десять минут назад. Заполняю последнюю историю болезни, когда в ординаторскую вбегает запыхавшаяся Света:

— Михал Лексаныч, пациента перевели из хирургии! В третьей палате.

— У меня на сегодня всё, — отвечаю, не отрываясь от бумаг. — Сейчас Пархоменко заступит на дежурство, он и оформит.

В последние две недели наслаждаюсь стандартным рабочим графиком, без переработок, сверхурочных и «неожиданных замен, пожалуйста, только сегодня». Это ощутимо пошло мне на пользу: ушли головокружение и слабость в коленях, перед глазами перестали мигать черные точки. Я стал нормально спать и с аппетитом есть. Пациентов у меня теперь меньше, но зато каждому уделяю максимум внимания