class="p1">— Кто это? — спрашиваю я.
Она пожимает плечами.
— Не знаю. Они много разговаривают, пока другие поднимают вещи, так что, возможно, это его правая рука, или что-то в этом роде. Ну, знаешь, его личный помощник.
— Да ладно, он же мафиози, — усмехается Айрис. — У них нет личных помощников. Этот парень, должно быть, его исполнитель. Возможно, он убивает для него людей ежедневно.
— Адвокат? — интересно, разрешит ли мне Нико поговорить с его адвокатом? Ему это не повредит. Похоже, он ненавидит Иветту почти так же, как и я.
После инцидента на кухне он несколько раз приходил к ней в гости, и каждый раз, когда они разговаривали, воздух между ними становился морозным.
Дейзи наклоняется к Айрис и понижает голос.
— Согласись, наш отчим — самый сексуальный из всех.
Айрис поворачивается к ней с сердитым лицом.
— Никогда больше не говори ничего подобного. Ты всё испортишь маме. Это наш шанс заработать деньги и вернуться на правильный путь. Для всего мира — он её настоящий муж.
Дейзи выглядит обиженной, как всегда, когда Айрис на неё набрасывается. Но она никогда не заступается за себя.
— Здесь только мы, и это шутка. Я бы никогда не соблазнила своего отчима. Это было бы некрасиво.
— Не только мы — она здесь, — Айрис дёргает подбородком, как будто указывать пальцем слишком хлопотно.
— Она наша сестра, Айрис.
Айрис качает головой в сторону Дейзи.
— Знаешь, не зря мама относится к тебе, как к глупой, Дейзи. Повзрослей. Перестань притворяться, что она твой друг. Она бы выгнала нас всех из этого дома быстрее, чем сделала бы следующий вдох, если бы могла. А что касается тебя, маленькая несносная мисс, не лезь ко мне, — Айрис проталкивается мимо меня, достаточно сильно, чтобы толкнуть меня к столу.
Я вздрагиваю, ударяясь бедром о дерево.
Дейзи грустно улыбается.
— Мне очень жаль. Она это не всерьёз.
О, Дейзи. Казалось бы, желая думать обо всех только самое лучшее, Дейзи в итоге даёт свободу настоящим монстрам.
Она выходит вслед за Айрис за дверь, а я начинаю делать себе сэндвич с арахисовым маслом. Я разрезаю его пополам и подношу первую половину ко рту.
— Ты растолстеешь, если будешь продолжать есть такую дрянь.
Я оборачиваюсь на голос, прозвучавший в моём ухе, и встречаюсь взглядом с Нико.
— Ах, папочка, — я добавляю сарказма, — беспокоишься о здоровье своей новой дочери?
— Не совсем, — он скрещивает руки и медленно оглядывает меня с ног до головы. — Просто предлагаю совет по образу жизни. Ты должна позволить мне съесть половину этого.
Он ухмыляется, перекладывает половину закуски, оставшейся на моей тарелке, в свою большую руку и уходит, откусывая от неё.
— Ты такой несносный, — говорю я ему в спину.
— Ты научишься наслаждаться моим присутствием, — отвечает он.
Меня осеняет мысль.
— Эй, — зову я его вслед.
Он оборачивается, поднимая одну бровь.
Я придвигаюсь ближе, чтобы понизить голос.
— Тот парень с тобой, с которым ты всё время разговариваешь — адвокат?
— Помимо всего прочего.
Что? Я думала, что адвокат — это работа на полную ставку.
— Хорошо. Как ты думаешь, я могу с ним поговорить?
— О чём?
— Это личное.
— Тогда нет.
Он уходит, а я подавляю желание бросить остатки своего сэндвича ему в голову.
Ублюдок.
К вечеру западное крыло дома снова занято, но уже не постояльцами, а мужчинами. Крепкого телосложения, с суровыми лицами, пугающими мужчинами. Я прячусь в своей комнате, ненавидя то, что чувствую себя запуганной в собственном доме. Даже если у них есть своё крыло, я чувствую их присутствие, и мне это не нравится.
Около восьми часов вечера я отправляюсь на кухню, чтобы приготовить себе чашку чая.
— А, вот ты где, — огрызается Иветта, как будто я должна была всё это время находиться на кухне. — Отнеси вино и закуски к мужчинам, ладно? Они превратили пурпурную комнату в гостиную.
Комната так называется из-за выцветших пурпурных флокированных обоев. Казалось бы, это странный выбор для жилого помещения, предназначенного для большого количества мужчин, но это самая большая комната в этом крыле.
— Я могу это сделать, — Айрис заставляет меня подпрыгнуть, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть, как она сидит за столом, поглаживая ногтями дерево, как злобный хищник.
Это единственный раз, когда она предлагает что-то сделать.
— Нет, — Иветта резко качает головой. — Ни в коем случае. Ты не должна приближаться к этой части дома, пока там находятся эти люди.
— Но, мама…
— Никаких «но». Нет. Твоя репутация очень важна.
О, а моя, значит — нет.
Айрис вздыхает, и на её глянцевых губах появляется неприятная усмешка.
— Я понимаю. Никто не будет беспокоиться о том, что мужчины будут иметь дело с маленькой мисс грязнулей.
Я смотрю на неё, но она только шире улыбается.
— Ты слышала о косметике? Ты могла бы хоть ресницы покрасить. Твои глаза выглядят усталыми.
— Твои выглядят мёртвыми, — отвечаю я. — Я предпочитаю усталость пустоте.
Она сужает взгляд, и в зелёных глубинах вспыхивает настоящий яд. Я не должна давить на неё, потому что она может быть злобной, когда хочет.
«— Отнеси поднос в западное крыло, а потом можешь ложиться спать», — говорит Иветта.
Ложиться спать? Сейчас только восемь. Всё равно мне больше нечем заняться. В итоге я буду лежать на кровати и читать, или смотреть сериалы на планшете. Меня ждёт ещё один интересный вечер.
— Не позволяй никому из этих головорезов прикасаться к тебе. Я не допущу, чтобы кто-то сказал, что я позволила тебе оскверниться под моей крышей. Меньше всего нам нужно, чтобы ты забеременела от какого-нибудь негодяя.
Негодяя? О, Иисус.
Я хватаю тяжёлый поднос и выхожу из комнаты. Я могла бы отказаться, но тот факт, что Айрис активно хочет этого, не позволяет мне дать ей шанс. Я улыбаюсь ей, выходя из комнаты.
Пусть она сидит и пыхтит, а я буду делать то, что она хочет. Не то чтобы я хотела иметь что-то общее с этими мужчинами. Они меня пугают.
Дойдя до западного крыла, я направляюсь в дальний угол коридора направо и стучу ногой в дверь. Мои руки заняты подносом, на котором стоят две бутылки красного вина, четыре бутылки пива и миски с различными пикантными закусками.
Дверь открывается, и на меня смотрит мужчина с каштановыми волосами, карими глазами и густой бородой.
— Поставь поднос на стол, — приказывает он и, взмахнув рукой, входит в комнату.
Во мне что-то поднимается, и мне хочется кричать. Этот грёбаный дом полон людей, которые приказывают мне и не замечают, что это мой дом.
Я делаю, как он говорит, но,
