народ. То есть это считалось таким, как податком. — Но это еще до распятия, да? — Ну, конечно. Как же распятому уже, так сказать, освободить. — Ну, может, прибили там все, а потом сняли? — Нет, именно до распятия, до того, как вести их на место распятия вместе с крестами. Кстати, приговоренные, естественно, сами должны были взять крест, о котором их прибьют, и нести его до места казни. Это могло составлять несколько километров, и обычно это было в гору, потому что на горе распинали. Никто за него крест не нес. А в Иване написано, что нес как раз такие? Ну, если он уже не мог нести. А вообще остальные, которые распинали, они сами несли свой крест, считалось это частью казни. И если они отказывались, их могли... Ну, то есть если они там бросали крест и говорили, что не понесу, и вообще не согласились с приговором, их могли просто бить вот этими бичами, пока они не подняли крест и не понесли. И когда уже объявили, что указ императора отменить смертный приговор одному из приговорённых и даровать ему его жизнь. по выбору народа. Вот тут у меня была надежда, что выберут Иисуса, потому что-таки народ его любил. Тем более у меня была надежда, что выберут Иисуса, даровать ему жизнь, отменить этот приговор. Почему я на это надеялся? Потому что остальные трое, они были известными в Иерусалиме и окрестностях разбойниками с большой дороги, которые убивали людей, в том числе женщин и детей. Их грабили и жестоко с ними расправлялись. То есть как пытали. их преступления были доказаны, и у них было много там жертв. И по сравнению с Иисусом, понятно, что они были очень опасные, они были очень злые, то есть если кого-то из них отпустить, они могли повторить это преступление. Ииии... Естественно, я надеялся, что именно Иисуса выберут, и потому, что народ его любил, и потому, что просто побоятся выбрать разбойника, а не опасных. Поэтому я ждал, когда уже глошатый, глошатый императора, когда объявил, да, кого вы хотите, чтобы отпустили вам, поставили, он мне сейчас показывает, вот как высокая стена, и там такой, как помост. Поставили всех четверых приговоренных казни на кресте, связанными руками. Иисус был в Терновой венцеи, весь как избитый. То есть у него как кровь текла по лицу. И когда гласа ты объявил? что вы можете выбрать, кого отпустить, то есть, должен был выбрать народ. И я ждала, что сейчас на большинство будут говорить, что Иисуса, но какого же было мое удивление, когда я услышала, что требует отпустить вораву. То есть, это был, кто это был? Это был один из самых жестоких преступников, который там пытал. убивал людей на дороге, который врывался в дома, пытал детей перед глазами матерей, чтобы они показали, где лежат деньги. То есть вот в такой степени. И я очень удивился, но Глашаты, значит, услышал, что именно вораву отпустить. Его отпустили, и он был... Вот когда его отпускали, я на него так смотрел. Он был в таком шоке сам. Он не думал, что его выберу. И я потом просто видел, его увели, с него сняли веревки, его увели в сторону, а как отпускали? Отведут подальше, как толкнут в спину и все, свободен. Ты уже как бы никого не убил. Все, с тебя снимаются все преступления, никакой тюрьмы. Ты уже полностью перед законом чист. Тебя же должны были распять. А сам император тебе дал жизнь твою обратно. Всё, всё снимала. И он такой, стоит даже и не знает, куда идти ему. То есть как растерялся в шоке, что его освободили. Потому что он уже приготовился к раз пять. Ну а Иисуса и двоих остальных разбойников, которые как подельники воравы, их повели на казнь, на эту гору возле. Она была тогда возле дамы, сейчас показывается, как за пределами Иерусалима, рядом с городом. И им отдали кресты Иисусу и двум разбойникам. И они их понесли. Иисус сначала нес. Но так как у него была очень большая слабость, он падал. Я увидел рядом, как в толпе, его мама. и которая пыталась, когда увидела, что ее сын приговоренный уже идет, и у него как падает крест, и она, ну ее как удерживает, но она вот так вырвалась и попыталась как подбежать к нему, чтобы поднять этот крест. И тогда я стал, я уже отвернулся, я пошел, куда глаза глядят, я не смог больше этого выносить. И я не пошел на место казни. У меня очень сильно поднялась температура, Он сейчас покажет, как фаука, какой-то бред. Ну, то есть очень такое состояние психоза. Я понимал, что у меня ничего не получилось, что... Он сейчас погибнет страшной смертью. И я... Заперся, он мне сейчас показывает Какой-то, как коморки что-ли, где-то они в каком-то помещении, и мне было так больно в душе от того, что я понимала, что я должна была на его месте быть, что я согрешила. А я сейчас здесь в безопасности, а ему сейчас прибивают руки к кресту. И я был в таком смятении, что я... поднёс руки свои к губам и стал просто грызть свои руки до крови. Что чувствуешь? Я представляю себе это всё. Ну и что чувствуешь? Ну, я бы тоже грыз руки. Я не знаю, что бы я сделал в твоём месте. Ну и после этого я... Я бы не сказала даже, что уснул, просто как забылся, так отключился, вот такой вот отключился. И когда я очнулся, было уже утро следующего дня. Пели птички, было светло, было солнышко. У меня очень сильно болела голова, прям раскалывалась. Я встал, меня шатало от головокружения. Очень сильно билось сердце, и вот как стук в висках такой. И опять всё как тело горело. Я шатаясь пошёл по городу, и я подумала в другом каком-то опять... в какой-то нелепой надежде. Я подумала... что возможно, все-таки, Иисус не дошел до горы. Может быть, Он по пути сбросил в себя крест и не подвергся казни. Может быть, Он уже исполнил мой план. Может быть, он жив? Подумал я. И я... Бежала! В место, где мы проводили тайную вечеринку, увидел там одной из учениц, которая увидела меня и в испуге замерла. Я спросил, где Иисус? Она посмотрела на меня и говорит, что ты меня
