так, будто пороха не нюхал. Таких людей подсознательно воспринимаешь ниже и слабее себя. А значит и с подозрением.
Это равносильно новому командующему в армии, которого никто не знает, и который по всему ещё и молод. Солдаты будут подчиняться, но уважение… оно родится к командиру после боя, когда тот действительно докажет, что достоин этого места. Потому что уважение рождается заслугами.
Я мог на доступном физическом уровне объяснить, что к чему, но ограничился словами. Нам с этими людьми ещё работать.
— Ты видишь автомат в своих руках? — кивнул я на оружие. — Это мы его привезли сюда. Ты видишь автоматы в руках других людей? Это мы их привезли. Видишь вон ту спаренную автопушку, которая выглядывает из окна? Это мы её привезли. Всё, чем вы сейчас защищаете свою госпожу — наше оружие. Возможно, в следующий раз нам придётся поработать вместе, но пока придержи свой гонор при себе, солдат.
И, толкнув его плечом, пошёл к поместью.
Он так ничего мне и не сказал в ответ, хотя я чувствовал взгляд на своей спине.
Разгрузив все наши находки и заперев их на ключ, я отправился прямиком к Марианетте, с которой надо было обсудить ещё кое-что. И ни капельки не удивился, встретив в проходе Лику, которая всем видом пыталась мне показать, как она злится.
— Я к госпоже Барбинери.
— Я провожу, — ответила она кратко, крутанулась на месте и повела, ни разу не обернувшись.
Раньше эта девушка бы говорила без умолку, но сейчас сохраняла гордое молчание. Дула щёки, смотрела на меня исподлобья, говорила нарочито холодно и без каких-либо эмоций, постоянно поглядывая на мою реакцию. Девушка сменила тактику.
Дал бы ей уже шанс.
Подозреваю, что здесь не обошлось и без Марианетты. Скорее всего, девушка действует так настойчиво с её приказа.
Да она и сама тебя хочет!
Хочет. Но действует по приказу, чтобы получить желаемое. Но здесь я решаю, когда и кто что получит. Когда придёт время, всё будет.
Я так никогда не увижу ваших детишек…
Будто меня волнует мнение ереси.
Меня отвели в комнату Марианетты. Ту самую, где мы в прошлый раз обсуждали положение дел. Только сейчас она сидела за столом, что-то усердно записывая с очками на носу.
Едва я вошёл, она подняла голову и мягко улыбнулась.
— Грант, рада тебя видеть живым и здоровым.
— Могло быть иначе, госпожа Барбинери? — поинтересовался я, войдя внутрь.
— Могло. Ведь, как я понимаю, это ты встретил тех охотников и вывел их из леса, верно? — она указала рукой на один из стульев, предлагая сесть. — Они очень много расспрашивали о загадочном солдате в чёрном и большом металлическом рыцаре.
— Надеюсь, это осталось тайной?
— Я очень хорошо умею притворяться глупой женщиной, что ничего не понимает, — ответила она мне хитро. — Твоя тайна — тайна нашей семьи и не покинет её уже ни при каких условиях, пока мы работаем вместе.
— А когда перестанем?
— Хорошие отношения никто не отменял, — ответила Марианетта с невозмутимым видом. — Я всегда придерживалась того, что отвечаю людям добром на добро.
— А злом на зло?
— Зависит от ситуации. Но ты пришёл ко мне не по поводу философских вопросов, не так ли? Хочешь узнать, как продвигаются дела с нашими предприятиями? — она отложила очки и ручку в сторону. Хотя очки ей очень шли.
М-м-м… кому-то нравится постарше?
Она вряд ли старше моего реального возраста. Учитывая, что нашу молодость продлевали генетическими манипуляциями.
— Давайте тогда с предприятий, — предложил я.
— Пришли деньги, — улыбнулась она. — Удивительно, но все разом и так много, сколько наша семья не видела уж очень давно. Отчитались все.
— Проблемы?
— Всё было настолько гладко, что я даже удивилась. Хотя мне стоило немного уточнить, что когда я просила выяснить, почему они так мало приносят денег, то не имела в виду допрос. С пристрастием, — на последнем слове она улыбнулась, погрозив мне пальцем. — Скажи ты мне просто, что происходит, и я бы их уволила, наняв новых.
— Я понял вашу просьбу немного иначе. Прошу прощения, — чуть поклонился я.
— Ничего-ничего, Грант. Давай обойдёмся без поклонов, так как теперь мы партнёры и… возможно, теперь мы зависим от тебя гораздо больше, чем ты от нас. К тому же иногда правильно показывать, кто здесь главный.
— Не вышло бы так с Крансельвадскими.
— С ними что так, что так бы подобное вышло, поэтому ничего страшного.
— Тогда хорошо, — кивнул я. — Я зашёл по поводу одного деликатного вопроса.
— Лика? — улыбнулась Марианетта.
— Нет, не Лика. Деньги, — немного подумав, я решил ввести её в курс дела. — Вы уже, наверное, знаете, что у нас есть определённые проблемы с местным криминальным элементом по прозвищу Смотрящий.
— Вы упоминали его при мне, — кивнула она. — Я слышала, что в городе сейчас идёт криминальная война. Только не говорите, что вы участвуете в ней.
— Боюсь, что мы участвуем в ней. Но мы не преступники, госпожа Барбинери. Просто однажды оказались не в том месте и не в то время, узнав, что не должно было становиться достоянием общественности. Как вы понимаете, криминал всегда убирает свидетелей.
— А с вами у него этого не получилось.
— Верно. Нам не нужен грязный бизнес, мы не преступники. Мы не метим на какие-то вымышленные территории влияния и так далее. Просто Смотрящий решил, что в его силах вершить судьбы простых людей, а мы показываем, насколько он не прав.
— Как я понимаю, тебе нужны деньги? Сколько? — склонила она голову набок. — Или нужна защита нашей семьи?
— Не совсем. Даже наоборот. У меня есть деньги. Но теперь их надо как-то реализовать. Отмыть, если говорить прямо.
— Отмыть деньги? — чуть удивлённо переспросила она, взглянув на меня иначе. — Много у вас?
— Я не могу сказать точно, но несколько миллионов точно есть. Однако из-за законов государства мы не можем ими воспользоваться, так как это сразу вызовет вопросы. Они сейчас лежат мёртвым грузом, и их как-то надо ввести в оборот.
— Через нас.
— Верно.
Марианетта задумчиво постучала пальцами по столу, глядя куда-то в окно.
— Деньги… — повторила она задумчиво. — Для начала мне надо узнать, как много их, потому что крупные суммы будет сложнее отмыть, чем небольшие. Чтобы ты понимал, для крупных домов или семей это не проблема, так как у них огромный оборот, в котором никто не заметит лишних миллионов. Или если была война и кто-то на правах победителя присвоил чужие сбережения. Но мы маленькая семья…
— Я понимаю. Поэтому спрашиваю, сможете ли или нет?
— Думаю, учитывая предприятия, мы сможем скрыть часть суммы. Ещё часть суммы выдать за накопления семьи или результат фиктивной продажи чего-либо самим себе. Но всё будет зависеть от суммы, которую нужно сделать чистой, Грант.
— Тогда я принесу деньги, — встал я со стула. — А там вы уже решите, как правильно поступить.
Правда, денег пришлось тащить четыре сумки. Грог хорошо обобрал клуб, который мы посещали. Думаю, Смотрящий больше не будет там складировать деньги. Хотя мы его сожгли, так что при любом раскладе ему придётся искать новое место.
В доме Барбинери нашлась даже счётная машинка, которая быстро пересчитывала пачки денег. По итогу мы насчитали десять миллионов с мелочью разными купюрами. Чуть меньше, чем в прошлый раз, но всё равно ощутимо. Но для обычного человека, так как Марианетта, узнав сумму, облегчённо вздохнула.
— Это отмыть мы сможем, — кивнула она.
— Ввести в банковскую систему?
— Верно. Вам нужна карта?
— Желательно бы.
— Мы сделаем отдельный счёт на имя семьи, и дадим вам доступ к ней. Если вы, конечно, доверите нам ваши деньги.
— А есть повод вам не доверять? — приподняла я бровь.
— Нету, — улыбнулась Марианетта. — Уж чего-чего, а обманывать тебя или твоего друга у меня в планах нет. Хотя я очень надеюсь, что ты всё же согласишься и выполнишь мою просьбу по поводу Лики.
— Выполню. Если она не будет такой назойливой.
— Хорошо, —
