— К сожалению, из этого ничего не получится. Сам я ее никогда не видел.
— Но зачем тогда...
— Я хотел бы узнать, что случилось прошлой ночью, мисс Ривс.
— Зовите меня Джун.
Я изобразил на лице улыбку.
— Так вы полагаете, — продолжала Джун, — что они... перешли границы дозволенного?
— Я не знаю, чем они там занимались. Именно это я и хотел бы выяснить. Дело в том, что мой друг... он умер.
— Какая жалость! А что с ним случилось?
— Полицейские утверждают, что он покончил с собой.
Джун в задумчивости прикусила нижнюю губу:
— Тогда, мистер Хаммер...
— Зовите меня Майк.
— Тогда, Майк, зачем впутывать девушку в это дело? В конце-то концов...
— У моего друга осталась семья. Если какой-нибудь репортеришка сунет нос в эту историю и что-нибудь откопает, это причинит его близким большую боль. Поэтому, если там что-то нечисто, я хотел бы быть в курсе.
Она понимающе кивнула:
— Вы правы, Майк. Я сама поговорю с девушками, как только они здесь появятся. Было бы неплохо, если бы вы заглянули к нам завтра.
— Хорошо, Джун. Значит, завтра.
— Да, пожалуйста, — пророкотала она низким голосом и протянула мне руку. Движения ее были плавными, как бег волн, а в глазах поблескивало затаенное пламя. Наше рукопожатие было достаточно долгим, чтобы я мог почувствовать в нем скрытую просьбу. Подойдя к двери, я обернулся, чтобы попрощаться. Джун смерила меня взглядом и улыбнулась, а я так и застыл, не в силах произнести ни слова. В ней было что-то такое, из-за чего лоб мой покрывался испариной, а на спине выступал пот. Прекрасная, как богиня, она поражала своей красотой. Но за красотой этой крылось и нечто другое, что-то, что я знал, но никак не мог припомнить.
Подойдя к лифту, я обнаружил, что меня ожидают. В дальнем конце коридора, прислонившись к батарее, стояла та самая девушка, которая не любила одеваться. Правда, сейчас наряд ее был не так прост.
Заметив меня, она выплюнула сигарету и направилась ко мне. Намерения ее были так очевидны, что я невольно снова увидел ее обнаженной.
— Трахни меня, — попросила она.
— Я так не могу. Сначала нужно познакомиться.
— Тогда давай познакомимся. Над дверью лифта вспыхнула красная лампочка, послышался лязг железа.
— Ну же! — улыбнулась девушка.
— Прямо здесь?!
Я засмеялся и потащил ее в лифт. Выйдя из лифта, она взяла меня под руку и молча пошла рядом. Только когда мы оказались на Бродвее, она наконец заговорила:
— Если ты и впрямь хочешь познакомиться, меня зовут Конни Уолес. А тебя?
— Мистер Майкл Хаммер, бывший частный детектив к твоим услугам. Ты, наверное, читала вчерашние газеты?
По губам ее скользнула легкая улыбка... На Бродвее мы свернули в северном направлении. Конни не спрашивала, куда я ее веду, но когда мы миновали третий бар, она ткнула меня под ребра, и я понял намек. Провел свою спутницу в уголок и заказал пива: выяснилось, что вкусы у нас одинаковые.
— Отлично! На тебя не надо тратиться.
— Ты на мели или просто скупердяй?
— Деньги у меня есть, но я не намерен тратить их на тебя, моя радость.
Конни заливисто рассмеялась:
— Многие парни купили бы мне все, что я пожелаю, а ты нет?
— Только пиво. Одна знакомая девочка сказала мне когда-то, что не будет брать с меня денег.
— И она была права.
Официант принес четыре бутылки пива, поставил их перед нами и, взяв деньги, удалился. Конни подождала, пока он ушел, и спросила:
— А что ты искал у Антона?
Я повторил ей то, что рассказывал Джун Ривс.
— Я тебе не верю. — Она покачала головой.
— Почему?
— Не знаю. Что-то здесь не так. С чего бы репортерам раздувать дело самоубийцы?
Она попала в точку, но у меня был готов ответ:
— Потому что он не оставил записки, и это при том, что дела у него шли хорошо, денег ему хватало и в семье было все в порядке.
— Ну ладно.
Я коротко рассказал ей о презентации и о том, что, по моему мнению, могло там случиться, а потом спросил:
— А ты, случайно, не в курсе, кто из девушек участвовал в демонстрации моделей?
— Нет, — хихикнула Конни, — манекенщиц я не знаю. У нас в агентстве два отделения: те, кто одеваются, и те, кто раздеваются. Я работаю фотомоделью, рекламирую нейлоновые изделия, белье и ночные сорочки. Любая манекенщица на моем месте выглядела бы ужасно, поэтому они завидуют нам, хотя зарабатывают больше нашего и при этом держатся с нами так, будто мы последние панельные шлюхи...
— Ерунда! Хотя их можно понять. Кому приятно быть гладильной доской...
— Классно сказано, Майк! Я запомню. Это поднимает меня в собственных глазах.
— Пошли, детка. — Я отодвинул пустой стакан. — Провожу тебя, куда ты пожелаешь, а потом займусь своими делами.
— Пойдем ко мне домой, и ты займешься делом там.
— Если ты не заткнешься — получишь в ухо, — оборвал ее я.
Конни откинула голову и опять расхохоталась:
— Ох, мальчик, десятки других парней мечтают услышать от меня такое.
— А ты говорила это всем десяти?
— Нет, Майк. — Голос ее звучал призывно и нежно. Свободного такси нигде не было, поэтому мы прошлись по Бродвею, пока не увидели машину, водитель которой дремал за баранкой. Конни назвала свой адрес на Шестьдесят второй улице, придвинулась ко мне и взяла за руку.
— Тебе очень нужно найти ту девушку, Майк?
— Да, малышка, для меня это очень важно.
— Мне бы хотелось тебе помочь. Честно. Я посмотрел ей в лицо: взгляд ее был серьезным и сочувственным.
— Мне и правда нужна помощь, Конни. Ведь я даже не знаю, ушел ли мой друг с той манекенщицей. А если ушел, то еще неизвестно, признается ли она в этом. Я ничего не знаю толком.
— А что тебе сказала Джун?
— Она попросила, чтобы я зашел завтра. К этому времени она попытается что-нибудь выяснить.
— Но ведь Джун... она приводит в восторг любого мужчину. Такая девушка, как я, рядом с ней не имеет ни единого шанса. — Конни стиснула мою руку. — Сейчас же скажи, что это не правда, Майк.
— Это не правда, Конни.
— Ты нагло лжешь, — расхохоталась она, — но это ничего не значит. Ладно, допустим, твой друг ушел с той неизвестной девушкой. Значит ли это, что он имел на нее виды? Что он был за человек?
