Московского ополчения, все они к середине июля 1941 г. были проанализированы и в основном исправлены. Например, по распоряжению командования дивизий из частей были отчислены больные, непригодные к военной службе и случайно попавшие в ополчение люди. Все эти мероприятия способствовали укреплению боеспособности и морально-политического состояния ополченческих формирований.
Комплектование частей Московского ополчения осложнялось элементарной спешкой и несоблюдением нормативных требований воинского учета. Так, например, при формировании 5-й ДНО Фрунзенского района местный военкомат даже не выяснял военно-учетные специальности добровольцев и их звание в запасе. «В ополчение брали всех, кто хотел стать ополченцем, – вспоминал ветеран дивизии А.Н. Гордон. – При этом не учитывалось, где ополченец может принести больше пользы – на производстве или на фронте. Все шли рядовыми или младшими командирами. Это приводило к тому, что многие командиры и военные специалисты запаса оказались в ополчении на положении рядовых бойцов. Многие из них так и не были востребованы…»[122]
Проблемой стал территориально-производственный принцип формирования дивизий. На предприятиях и в организациях работали не только москвичи, но и жители из ближайших районов Московской области. Последние не были прописаны по месту работы в районе и, следовательно, не состояли там на воинском учете. Военкомат и РК ВКП(б) это обстоятельство не всегда учитывали и не оповещали соответствующие органы районов проживания добровольцев об их уходе в ополчение. Позже это приводило к тому, что на повестки из военкомата о призыве в армию люди, естественно, не откликались, так как уже находились на фронте или к тому времени даже погибли в боях.
Неоценимую помощь командованию формируемых дивизий оказали райкомы партии, местные исполкомы, администрации предприятий и учреждений. Например, руководство Ленинского района организовало передачу в 1-ю ДНО 75 автомобилей, 10 000 комплектов обмундирования и снаряжения. Кировский район направил в 9-ю ДНО 100 учебных винтовок, 200 грузовых и 18 легковых машин, 5 походных кухонь и другое имущество[123]. Коллектив завода «Красный пролетарий» восстановил для ополченцев 8 танков, 5 бронемашин и 7 пушек, а коллектив Русаковского трамвайного депо Сокольнического района во внеурочное время изготовил 7 походных кухонь[124].
Местные партийные и советские органы занимались размещением добровольцев, которое проходило в основном в школах, свободных от учащихся в дни летних каникул. Учебные заведения были переоборудованы – в них были установлены деревянные нары для отдыха, а для полноценных занятий завезены учебная литература, наглядные пособия и инвентарь. Но пользоваться всем этим фактически не пришлось – уже 8 июля все сформированные ополченческие соединения были выведены из столицы в Подмосковье.
Как отмечалось выше, всего в Москве предполагалось сформировать 25 дивизий народного ополчения. Однако в ходе всестороннего анализа стало очевидным, что уход в действующую армию порядка 300 000 человек экономически активного населения столицы и области мог сорвать работу многих предприятий и учреждений. В связи с этим штаб Московского военного округа после согласования с И.В. Сталиным и Генштабом санкционировал сокращение числа ополченческих дивизий с первоначальных 25 до 12[125]. В Калининском и Железнодорожном районах ополчение не формировалось вообще. Часть ополченцев из расформированных дивизий перешла в оставшиеся, например, 660 человек из Пролетарского района вошли в Краснопресненскую ДНО, 633 человека Коминтерновского – в Сталинскую и Фрунзенскую ДНО, 720 человек Октябрьского – в Киевскую ДНО, 900 человек Тимирязевского – в Кировскую ДНО; другая часть вошла в состав истребительных батальонов и отрядов местной ПВХО, третья – вернулась на место работы[126].
Вспоминая события июля 1941 г., член Военного совета Московского военного округа К.Ф. Телегин писал: «Отправив все регулярные части на фронт, Военный совет округа не мог не беспокоиться за безопасность столицы. И ополчение должно было стать боевым резервом Красной армии, а если потребуется – защищать свой родной город. Правда, в начале у Военного совета не было ясного представления о масштабах этого патриотического движения: за несколько дней было сформировано в городе и области 87 истребительных отрядов и батальонов, а добровольцев были еще десятки тысяч. К 5 июля все окончательно выяснилось. По всем районам города и области подали заявления свыше 300 000 человек. После согласования с Генеральным штабом было решено сформировать 12 дивизий по 10 000 человек каждая. Таким образом, Москва получила реальные силы для прикрытия, и через месяц-полтора из них можно было подготовить боеспособные войска. Но события на фронте этого сделать не позволили»[127].
К 6 июля формирование всех 12 ополченческих дивизий было закончено. Каждая из них представляла собой внушительную силу.
Таблица 1
Численность дивизий Московского народного ополчения, июль 1941 года[128]
Во главе созданных дивизий были поставлены опытные кадровые командиры, преимущественно преподаватели военных академий. Только Военная академия им. М.В. Фрунзе выделила для Московского ополчения 36 своих лучших профессоров и преподавателей. Командирами и начальниками штабов дивизий стали генералы В.Д. Бобров, В.Р. Вашкевич, И.Р. Заикин, Н.Н. Пронин, полковники И.П. Алферов, А.Д. Борисов, А.Д. Синельников, Я.С. Воробьев, Ф.Т. Шмелев, С.С. Мусатов, П.Е. Морозов, А.В. Богданов.
Формирование дивизий Московского ополчения, не учтенных планом мобилизационного развертывания, поставило ряд трудностей перед военным руководством. На фоне первоочередного укомплектования войск, находящихся на передовой, квалифицированных кадров для ополченческих частей не хватало. Поэтому для их обеспечения командным и политическим составом штаб МВО стал использовать резервистов.
Самым сложным оказался вопрос снабжения ополченческих формирований оружием и боевой техникой. В связи с тяжелым положением на фронте летом 1941 г. значительно увеличилась потребность в оружии у соединений, находившихся на передовой. Именно в связи с комплектованием в первую очередь регулярных частей Красной армии Наркомат обороны не смог в установленные сроки (к 6 июля) полностью обеспечить ополченцев положенным по штату вооружением и военной техникой. Член Военного совета МВО К.Ф. Телегин вспоминал, что всего 20–25 % (5000 винтовок и 210 пулеметов различных систем)[129] от необходимого количества оружия централизованно могло выделить Главное артиллерийское управление[130]. Остальное изыскивалось на месте. Винтовки, пулеметы, револьверы (боевые и учебные) были взяты со складов артиллерийских баз, военно-учебных заведений, из спортивных и гражданских военизированных организаций – стрелковых кружков, Осоавиахима.
На вооружение ополченцев шли главным образом устаревшие модели оружия иностранного производства, оставшегося на складах и военных базах еще со времен Первой мировой и Гражданской войн: пулеметы систем «Гочкис», «Браунинг», «Кольт», «Максим», пушки «Эрликон», «Бофорс», 122-мм гаубица (образца 1909–1930 гг.), карабины и т. д.[131] Значительная часть этого оружия нуждалась в ремонте, для него не хватало патронов и снарядов, запасных частей и принадлежностей, а зачастую и просто навыков пользования. В преодолении возникших трудностей большую помощь
