Кое-что он рассказал о положении в области и городе, только то, что говорили по телевидению и местному радио. Паники пока не наблюдалось, но тревожность чувствовалась во всем, даже у них в селе. Разговоры и скупка предметов первой необходимости, как-то соли и спичек. Почему именно это, сама удивлялась. Но нашему народу виднее, у него колоссальный опыт военного времени. А еще звали к себе, отсидеться, да и им будет спокойнее, когда я рядом. Я обещала подумать.
Спала беспокойно, без конца просыпалась. Утро наступило для нас в полдень. Вот и все по-видимому не спали, как и я.
— Уснули только под утро, — как призналась Лена. И тут же засуетилась нас кормить, собирать продукты, необходимые в поездке, остальные в мусор.
Эйтан полез на крышу, отключать бойлерную с горячей водой, а Елена снимала с окон занавески, скатывала в рулоны постельные принадлежности, прятала в мешки одежду, закрывая все в стенные шкафы. С помощью Эйтана сдвигали в угол мебель и все накрывали простынями, снимали картины, убирали вещи, украшавшие совсем недавно эту уютную квартиру. Складывали в коробки кухонные приборы, детские игрушки и книжки. Кое-что Арелька взял с собой, положив в свой яркий маленький рюкзачок.
Когда почти все было собрано, то квартира напоминала будущий переезд. Так, усмехаясь, говорила тоскливо Елена, глядя на свой домашний скарб и вздыхала. И ее можно понять — только начали жить, только что сделали ремонт и все теперь бросали. Смогут ли когда вернуться?
Время поджимало. Перекусив, засобирались окончательно. Отключили электричество, воду и газ, закрыли жалюзи, вынесли мусор. Присели на дорожку. На лицах моих земляков было написано страдание. Я понимала их — они покидали родное гнездо и уходили в неизвестность.
Машина вскоре была загружена, и мы двинулись в аэропорт Бен-Гурион. Наш рейс через три часа.
— Как-то там будет?
Смотрели последние израильские новости, и они не радовали. Уже пошла основательная паника. Еще вчера, когда ехали в Тель-Авив, дороги были почти пусты, а сегодня изумлял поток машин, направляющийся в сторону аэропорта, и чем ближе мы продвигались к нему, тем чаще приходилось останавливаться, пережидая странные затычки. В одном случае, когда стояли уже более двадцати минут, Эйтан прошел вперед и наткнулся на разборки хозяев столкнувшихся машин. В нее втягивалось все больше и больше людей. Толпа орала, грозилась и уже дралась. Вернувшись, Эйтан попытался протиснуться между боковыми потоками и повернул в сторону и назад.
— Ты это куда? — спросила я, не поняв его маневра.
— Я знаю, как проехать обходным путем, — ответил тот, крутя баранку и оглядываясь назад. — Недаром работал здесь целый год. Чтобы занять место впереди некоторых таксистов, приходилось ловчить. И так вот узнал, как можно проехать, помимо основной дороги.
Но мы были не одни такие умные, за нами пристроились еще две машины — то ли поняли наш маневр, то ли сами знали дорогу. Хотя все знаки с машины были убраны, еще до поездки за мной.
Когда я спросила зачем, то он ответил скупо:
— Иначе народ просто выскакивал мне навстречу, прямо под колеса. Всем нужна была эта машина.
Ехали мы медленно, объезжая какие-то здания, гаражи. Потом появился странный забор, за ним поле.
— Что это? — указала я на него.
— Это уже край летного поля. Значит, скоро приедем.
Я посмотрела в боковое зеркало. Машины упорно двигались за нами.
— Тоже на вокзал, — поняла я.
Опять показалась вереница машин, но они хотя бы двигались. Неторопливо, но все же. Объехать было невозможно.
Узкий проезд, огороженный ангарами, — как рассказал Эйтан.
Я забеспокоилась, время уходило стремительно. А еще надо было добраться до стойки регистрации и встретиться в Симеоном. У него были их билеты.
— Не волнуйтесь, — сказал Эйтан, увидев мои ёрзания. — Тут уже недалеко. Скоро прибудем.
И он был прав. Машины начали двигаться быстрее, разъезжаясь и обгоняя друг друга. Эйтан выехал в боковой проезд, и вскоре показалась огромная привокзальная площадь, забитая машинами, автобусами, людьми с вещами и без. Уже даже сквозь окна слышался многоголосый гул. Въехав в какой-то закуток, он выключил мотор. Все замерли.
— Приехали, — выдохнул он, — можно выходить.
Сам провел любовно по рулю и со вздохом выдернул ключ, предварительно открыв багажник. Мы выбрались и взялись вытаскивать вещи. Эйтан хлопнул крышкой и положил на неё руки, склонив голову. Он прощался со своей подругой-кормилицей.
— Как я его понимала! — Сама водила и любила свою «Дэу» шку, как любовно называла.
Положила руку на плечо:
— Хватит, — похлопала легко. — Будет еще в твоей жизни и ни одна машина. Она ведь просто железка, а тебе надо думать о своей семье. Вперед.
Он встряхнул головой и подхватил чемоданы. Мы двинулись за ним — Елена с Ареликом и я со своим баульчиком. Он лихо проходил между скопившимся народом, потом завернул за угол здания, и мы уткнулись в ворота, оказавшиеся запертыми. Но Эйтан постучал носком ботинка и тут же из будки выглянул парень в куртке охраны. Эйтан махнул ему рукой и тот подошел. Они о чем-то тихо поговорили, и Эйтан протянул ему денежную бумажку. Быстро спрятав ту в карман, он открыл одну створку, и мы дружно пробежали за Эйтаном. Он прошел еще раз за угол и толкнул дверь. Она была не заперта. Вошли в небольшое помещение и из него в узкий коридор. Было гулко от наших ног. Сюда даже не пробивался шум вокзала, а он должен быть сильным. Повернув еще раз, Эйтан с трудом толкнул тяжелую дверь, и мы тут же поняли, что теперь попали в сам аэропорт.
Звук был ошеломляющим! Нам даже пришлось кричать друг другу. Эйтан приказал не теряться и держаться рядом. Елена уцепилась за его куртку, прижав к себе малыша и сумку, я же прихватила ее за пояс плаща. Таким образом, без конца спотыкаясь и останавливаясь, протискивались сквозь ревущую толпу раздраженных, охваченных страхами, людей, шли дальше. Не перекрывая крики и визги, еле слышался голос диктора, делающего объявления.
Эйтан ввел нас в боковой проход, и мы встали в тесноте движущей дорожки. Я протиснулась к нему вплотную и спросила куда едем. Тот ответил, что к той стойке регистрации и таможенного досмотра, что сообщил по телефону Симеон, когда мы еще ехали в машине. Там должны были с ним встретиться.
Сейчас, глядя на эту волнующуюся толпу, я с сомнением думала, сможем ли с Симеоном не столько узнать друг друга, сколько нам сейчас протиснуться к самой стойке. Но мои сомнения пропали сразу, как только увидела спокойно работающих служащих аэропорта и медленно двигающихся
