Он посмотрел на двустволку, словно не понимая, как она могла оказаться у него в руках. Под глазами полковника набрякли мешки.
— Как это получилось? — спросил я.
— Предысторию вы знаете. Он вторгся в мой дом, пытаясь завладеть самым дорогим моим достоянием.
— Дочь все-таки не достояние.
— Я должен ее защищать. Если не я, то кто? Несколько минут назад она сообщила, что собирается обручиться с этим типом. Я попробовал ее урезонить. Она назвала меня маленьким Гитлером, учредившим частное гестапо. Такое обвинение из уст родной дочери причиняет боль, но этот, — он злобно посмотрел в сторону «бьюика», — высказался еще похлеще.
— Что же он сказал?
— Я не могу повторить это на людях. Он облил меня грязью. Это гнусная ложь! Я всегда был честен с другими людьми, и уж особенно с моей дочерью!
— Я в этом не сомневаюсь. Просто хотелось бы понять, что творится в голове Дэмиса.
— Взбалмошный тип, — сказал Блекуэлл. — Он может быть опасен.
«Оба вы хороши», подумал я.
Хлопнула дверь на веранду, и среди фуксий появилась Гарриет. Она переоделась в светлый костюм акульей кожи и шляпку с серой вуалью. Вуаль мне не понравилась — она напоминала одновременно и о невестах и о вдовах. В одной руке у нее была голубая шляпная картонка, в другой тяжелый голубой чемодан.
Отец встретил ее на ступеньках и потянулся к чемодану:
— Разреши, я помогу тебе, дорогая.
Она отпрянула от него.
— Спасибо, управлюсь сама.
— Это все, что ты можешь мне сказать?
— Все уже сказано. Мы знаем, как ты к нам относишься. Мы уезжаем туда, где ты нас не будешь преследовать. — Ее холодный взгляд упал на меня, потом на двустволку. — Здесь я не чувствую себя в безопасности.
— Ружье разряжено, — сказал я. — Никто не пострадал и не пострадает. Может, вы передумаете, мисс Блекуэлл? Подумайте хотя бы день.
Она не удостоила меня ответом.
— Отзови своих легавых, — сказала она отцу. — Мы с Берком решили пожениться, и ты не имеешь права нам мешать. Должен же быть какой-то предел, даже если ты отец...
— Но дорогая, я не хочу делать ничего такого...
— Вот и не делай!
Меня удивила его кротость. Но у него не хватило сил продолжать в том же духе. В него снова вселился злой демон:
— Ты сделала выбор. Я умываю руки. Отправляйся со своим любовником куда хочешь. Барахтайся с ним в грязи. Я и пальцем о палец не ударю, чтобы тебя вытащить.
Гарриет отвечала со сдержанной яростью:
— Ты говоришь ерунду, отец. Что за бес тебя обуял?
Она зашагала к машине, размахивая своими пожитками, как оружием. Дэмис взял коробку и чемодан и поставил в багажник, где уже стоял его чемодан.
Из дому вышла Изобел Блекуэлл и стала спускаться по ступенькам веранды. Проходя между мной и своим мужем, она пожала ему руку выше локтя, в знак сочувствия, а может, и порицания. Она подошла к Гарриет:
— Зря ты так поступаешь с отцом.
— Я тут ни при чем.
— Его это очень огорчает. Он же любит тебя.
— Зато я его не люблю.
— Ты раскаешься в этих словах, Гарриет. И когда это произойдет, пожалуйста, дай ему знать.
— Это еще зачем? У него же есть ты.
Изобел пожала плечами так, словно давала понять, что не представляет собой большой ценности.
— Ты для него важнее. Ты можешь разбить ему сердце.
— Придется ему это пережить. Извини, если я обидела тебя. — Гарриет порывисто обняла мачеху. — Ты удивительно ко мне относилась, гораздо лучше, чем я заслуживаю.
Изобел похлопала ее по спине, глядя на Дэмиса. У того был вид любителя скачек, рискнувшего небольшой суммой.
— Надеюсь, вы будете заботиться о ней, мистер Дэмис.
— Постараюсь.
— Куда вы ее везете?
— Подальше отсюда.
— А если поточнее?
— Это ни к чему. Мы живем в большой и свободной стране. Пошли, Гарриет.
Она оторвалась от мачехи, села в машину на место водителя. Дэмис сел рядом. На всякий случай я запомнил номер. Они уехали, не оглянувшись.
Блекуэлл подошел к нам, неуверенно ступая по гравию. Казалось, его туловище съежилось, а голова выросла.
— Вы их упустили! — осуждающе бросил он мне.
— Я же не мог применить силу! Как иначе их было остановить?
— Почему вы за ними не поехали?
— С какой стати? Вы же сказали, что умываете руки.
— Может, все к лучшему, Марк, — подала голос его жена. — Если ты будешь продолжать в том же духе, то сойдешь с ума. Надо принимать вещи как есть.
— И не собираюсь! И с ума я не сойду. В жизни не чувствовал себя лучше. Мне не нравятся намеки насчет моей психики!
В его голосе опять послышались бредовые нотки. Жена положила ему руку на плечо.
— Пойдем в дом. Тебе надо прийти в себя.
— Оставь меня в покое! — Он смахнул ее руку и повернулся ко мне: — Я хочу, чтобы Дэмис оказался за решеткой, слышите?
— Для этого надо доказать, что он совершил преступление.
— Он с девушкой пересек границу штата в аморальных целях[3].
— Разве?
— Он привез мою дочь из Мексики в Калифорнию.
— Но разве брак — аморальное деяние?
Изобел хмыкнула. Муж сердито повернулся к ней.
— Что тут смешного?
— В общем-то ничего. Но лучше смеяться, чем плакать. Лучше выйти замуж, чем умереть. Я всего лишь цитирую то, что ты говорил мне. Разве ты забыл?
Изобел говорила вроде бы на полном серьезе, но в словах ее таилась ирония. Блекуэлл зашагал к дому с ружьем в руках. Он хлопнул дверью с такой силой, что горлица взлетела с антенны. Изобел развела руками так, словно упустила птицу покрупнее.
— Ну что с ним делать?
— Дайте ему транквилизатор.
— Он уже целую неделю на транквилизаторах. И все без толку. Если так будет продолжаться, он совсем развалится.
— Меня беспокоит не он один...
— Вы имеете в виду этого самого Дэмиса?
— Я имею в виду тех, кто встретится ему на пути.
Она легонько тронула меня за руку.
— Вы думаете, он может причинить кому-то вред?
