за стол.
— И всё?
— Нет, конечно же. У них машины, поехали в другой городок, а там стриптиз-бар.
— Да ну? — выдохнул я. Ну почему не пошел? Вот идиот!
— Оттянулись там нормалёк, — дразня, подмигнул он. — Не поверишь, тут даже девочки наши. Русские все.
— А платили-то как?
— Так братушки платили. Шампусик, закуска, «Катюшу» все пели. Халява! Сидели как короли.
— Сука, врешь ведь! — прошипел я, едва сдержав стон.
— Да, отвечаю! У Лешки спроси, — Ванек повертел головой. — Где, кстати, он?
Его мы увидели только на завтраке. Амбре шло такое, что постой рядом и сам будто пьян. Лицо мятое, вид потрепанный. Глаза красные и похожи на щелки, откуда устало и скорбно взирал его дух.
— Кароче! — Лешка снял вопрос с языка. — Это не мы.
— Согласен! — поддержал друга Ванек.
Ложка в его руках заметно дрожала. Один я сижу как дурак. Ну почему всё опять без меня?
— Кароче! — продолжил лис, разливая под столом в стакан из бутылки. — Вот. Держи, Вань! «Загорочка» хороша даже с утра.
— А мне? — подвинул я свой.
— Тебе-то зачем? Эт нам только нужно. Ты ж как стекло. Хочешь, сходи сам купи.
— Да хрен с вами, гады. Менты тут чего? — кивнул я на них.
Те снова стояли у дверей, но уже без Толика, а с дородной и хмурой бабой лет сорока. Темными, как дырки, глазами она буквально прожигала взглядом всех нас. Некрасивое и смуглое с резкими чертами лицо, черные волосы заплетены в тяжелую косу. Длинная цветастая юбка до пят.
— Говорю же, не мы, — поднял Лешка мутный взгляд на меня.
— Что не вы? — не выдержал я. — Столько не выпить, кто на нее бы добровольно залез?
— Так ночь, темно вроде было… Я с Толяном говорил, ей даже полицаи не верят. В дом, типа, вломился кто-то из наших. «Верколак» — говорит.
— Почему сразу наш? На медведе и с балалайкой?
— По-русски ругался, в шею ее укусил. Не видела кто.
— А что «верколак» поняла сразу? Трахнул хоть?
— Вот про это не знаю, — пожал Лешка плечами. — Иди сам спроси. Может, хочет закончить, что начал. И чтоб женился на ней. Не просто так полицию с собой привела.
После «Загорки» друзья чуть ожили, но работа шла тяжело. С учетом их состояния ящики пришлось таскать мне, и настроение было минорным. Что, если «верколак» — это я? Вдруг пока «там», он живет тут?
Разговаривал же кто-то с Лешкой в автобусе. А потом еще гроб, девка с колом и пятно на подушке. С клыков натекло?
Улики так себе, возможно, совпало. Узнать бы еще, кто такой «верколак». Если баба пришла, значит, что-то приметила даже во тьме. Мою комплекцию бы вряд ли забыла. Раз не показала, выходит, не я. Интересно, придет ли та блондинка с колом еще? Вряд ли собиралась убить, раз начала говорить. В следующем «сновидении», возможно, расскажет. А лучше пусть оставит письмо.
Но жертва «верколака» ждать не хотела и подняла на ноги полгородка. Придя с работы, мы увидели возле наших бараков цыган. Как оказалось, их в Болгарии много. Не так, как в Румынии, но тоже порядком. Пять процентов от населения, как говорят.
Наш комсомольский вожак, увидев их, вжал голову в плечи и ощутимо напрягся. К счастью, машина полиции там тоже была.
От угрюмых и явно враждебных людей отделились несколько крупных мужчин в сопровождении двух полицейских. С ними был и, видимо, важный чиновник в костюме и галстуке, диссонировавшим с толпой в шлепках, майках и трениках. Толик, аки агнец на заклание, направился к ним.
Ужинали со скверным предчувствием грядущей беды. Девчонки баррикадировались в своей половине. Ребята мрачно выдергивали штакет из земли, заготовляя колы. Народ подобрался у нас всё же тёртый. Суровую школу рабочих районов прошли почти все.
Минут через сорок Толик вернулся, увидев сплоченный и неплохо вооруженный отряд. Натаскали даже воды, если вдруг подожгут.
— Ну что там? — зло прищурился Ванька, опираясь на противопожарный багор.
— В общем, никаких доказательств у них сейчас нет, — устало выдохнул Толик. — Может, той бабе причудилось что, следов насилия нет. Есть ранки на шее, ну так цапнул там кто-то. Те же клопы…
— Ну а решили то что?
— Полиция их пока придержала. Попросили подкрепления, скоро подъедут еще. В общем, хотят провести тут свой ритуал. Я согласился, пусть успокоятся. Темные ж люди. Проблемы с местными нам не нужны.
— Что за ритуал? — настороженно спросил я.
— Да ерунда! — небрежно махнул Толик рукой. — Традиции свои, суеверный народ. В любой непонятной для них ситуации — «ходьба по углям».
— Нас что ль заставят ходить? — заволновались мы.
— Не думаю. Для этого у них свои есть. Эзотерика чистой воды. Дескать, в процессе открывается третий глаз, а он нечисть видит. Любопытное шоу. По приезду, может, на кафедру доклад напишу.
— Толян, а что, если соврет или глюкнет, к примеру? Покажет, скажем, вот на тебя? — забеспокоились все. — Сожгут на костре? Посадят на кол?
— Утверждают, что ошибки не будет, — вытер испарину он. — Не бойтесь. В любом случае своих не сдадим.
Его обещание мало кого успокоило. Дракула рядом же у них где-то жил. Все знают, как тут с ним обошлись. Средневековье какое-то, а не социализм. У нас такой номер бы уже не прошел.
Побурчав, стали готовиться к худшему. Чтобы не упасть в грязь, то есть, в угли лицом, шаман наверняка на кого-то укажет. Надо же как-то отрабатывать хлеб. Но это, если сам не сгорит. В хождение по углям я не верил. Загипнотизировать можно только себя, но никак не огонь. Разве что антипригарное масло на пятки. Фокусы ведь.
Тем временем в таборе шла подготовка. Там натаскали дров, разожгли костер и под звуки бубна, похоже, уже разминались. Из любопытства мы подошли, сложив запасенные для обороны колы и дубинки в импровизированную оружейную пирамиду. К цыганам потихоньку подтягивались всё новые люди. Зевак было много, впору на шоу билеты давать.
Костер быстро сгорел. Самый пузатый и, видимо, старший цыган подошел к полицейскому и что-то сказал. Тот согласно кивнул и направился к нам, будучи своего рода арбитром и посредником сделки. Из соседнего городка приехала еще пара полицейских
