не останавливаясь, а самой при этом залезть в трусики и трогать себя до тех пор, пока не наступит оргазм…
— Если только ненадолго, — слышу свой голос, как будто со стороны, словно и не я это говорю вовсе. Столько жеманности, что хочется плакать от того, насколько я не подчиняюсь в моменты соприкосновения (пусть даже и по телефону) с Димкой.
— Хорошо, Анют, я всё понимаю… — тут же уступает Димка.
У меня где-то внутри щёлкает осознание того, что он про Артёмку даже не спросил. Но стоило только Димке открыть рот и бросить парочку обычных своих фраз типа «но все равно я буду ждать тебя, крошка», как я тут же выкинула все сомнения и домыслы подальше из головы и, словно малолетка несмышлёная, забыв обо всём на свете, начала собираться на свидание.
* * *
Тем же вечером…
— Димка, постой, я не уверена, что мне можно полноценно заниматься сексом…
Откинув волосы за спину, я всосала в себя рубиновую головку Димкиного члена и провела кончиком языка по чувствительной прорези посередине. Услышав стон Димки, сделала это ещё раз.
— Бля, Анют, я так скучал, — Димка двинул бёдрами вперёд, врезаясь членом в самое горло.
Я от непривычки закашлялась, ведь минет я делала только Димке. Сашка не позволял… вспышка глубокого стыда мгновенно затопила меня. Толчок Димкиных бёдер, и весь стыд мигом замещает жаркой лавой желание, которое разливается по моему телу и заполняет каждый миллиметр меня.
— Анют, я буду очень осторожен… — осипшим низким голосом просит Димка, и я тут же сдаюсь.
— Ну, если только попробовать… — неуверенно говорю я, и Димка, словно не сомневался в том, что я соглашусь, достаёт из кармана презерватив. Разрывая целлофановую оболочку, отдаёт мне пахнущий клубникой тонкий кусок латекса.
— Раскатаешь?
* * *
— Да-а-а-а, Анют, ещё… прогнись… — Димка давит на поясницу, и я выпячиваю попку по максимуму кверху, — хочу твою задницу, крошка.
Я давлюсь собственным стоном, когда Димка шлёпает меня по ягодице, а следом кусает с силой её же.
— Ай, — дергаюсь в его руках, но бессмысленно, его пальцы, будто клещи, вцепились в меня.
Боль, смешанная с чувством непонимания, растекается в грудной клетке холодом, норовя потопить собой жар желания. Димка отчего-то кажется таким неоправданно жестоким и чужим, что это мне совершенно не нравится. Мы договаривались, что всё будет предельно аккуратно, а что получаю в ответ?!
Когда поняла, что парня уже не остановить, и он возбуждён до предела, я попыталась расслабиться. Ведь знала же сразу, на что шла. И если хочу удержать Димку, то сейчас не время капризничать и строить из себя недотрогу.
Горячая головка коснулась влажной щёлочки, и я вся съёжилась, предчувствуя боль…
Но… упругий член скользнул в меня, задевая клитор точно… остро… без боли.
Мой протяжный стон утонул в простынях, и я, расслабившись полностью, впустила в себя член парня, зажмуривая глаза от пронзившего меня удовольствия.
Это было именно так, как я помнила. И все страхи и недовольства Димкой ушли в небытие.
Жёсткий член внутри меня, глубоко, вот что было нужно мне всё это время. Вот почему я скучала и о чём мечтала всё то время, что была без Димки. Секс с этим парнем сделал меня зависимой от него.
Это было невообразимо странно — почувствовать снова внутри себя Димкин член. Упругий. Горячий. Большой. Заполняющий всю меня, без остатка.
Сейчас я чувствовала все те ощущения, кои на протяжении года были для меня остро желанны, по-настоящему. И они абсолютно не шли ни в какое сравнение с тем, что я рисовала в своей голове. Как же я счастлива была в этот момент. В голове всплыли наши с Димкой разговоры о том, что он заберёт нас с Артёмкой к себе… в город. Что больше не оставит меня, и мы не просто теперь люди, которым нравится трахаться друг с другом, нет… мы уже — нечто большее друг для друга, и я надеялась, что Димка наконец-то понял, что мы для него… семья.
— Давай же, Анюта, ещё… ещё… — Димка, шлёпнув меня по заднице, потянул за волосы, заставив выгнуться ещё сильней, и я, одуревая от собственных мыслей и от желания слиться с Димкой воедино, сорвалась с катушек.
Я активно шлепалась кожей ягодиц о Димкин пах, резко насаживаясь на член, сходила с ума от наслаждения, слыша, как тяжело дышит парень, которого я люблю.
Это была долгая гонка без каких-либо границ и условностей, и пожалуй, после такого долгого воздержания по любимому человеку она могла закончиться смертью, но не той, когда тебя закапывают в землю… нет, это была бы смерть всего настоящего, что есть у меня. И если бы не включился рассудок, заставляя совесть выползти из потаённых уголков души, я бы погрязла в больной любви к Димке окончательно и бесповоротно, отдавая ему всё, что у меня есть.
— Господи, Дима, я так больше не могу, нужно остановиться… — простонала я и беспомощно прикусила губу, ловя затуманенным взглядом лицо парня.
— Сможешь, Анют, всё же осталось по-прежнему… ты моя… — услышала я его жаркий шёпот.
А потом его пальцы коснулись меня между ног, нежно погладили, словно вливая силы, едва надавили на клитор, и…
И наслаждение стало острым, почти невозможным.
Взорвавшись красочным фейерверком, я обессиленно упала на подогнувшихся руках не в силах пошевелиться. Димка завалился рядом и спустя несколько секунд притянул меня к себе. Я обняла его и жадно вдохнула в себя его удивительный запах, смешанный с моим.
Димка зарылся лицом в мои волосы, а когда я прижалась к нему сильнее, овивая руками мокрою от пота шею, он неожиданно тихо прошептал мне на ухо:
— Я люблю тебя, Анют. Я чертовски тебя люблю.
Я даже не поверила сначала в услышанное. Замерла в его руках, прислушиваясь к тому, как внутри меня нарастающей волной надвигается радость.
Господи. Да меня, видимо, переклинило от этого чувства, потому как понимаю, что теперь… вот теперь я точно не в силах пошевелиться, скованная внутренними цепями эйфории.
И не в силах признать, что мне не послышалось. Любовь… он правда сказал про любовь?
Да нет, невозможно. Этого просто не может быть… Я вглядываюсь в лицо парня и не могу сдержать улыбку, которая растягивает мои губы.
Нет… Так не бывает. А если бывает, то точно не со мной.
Во рту пересохло от переизбытка эмоций, и вместо слов я просто поцеловала его. Да тут и не нужны были слова, так как я была уверена в том, что Димка осведомлён
