class="p1">Жан-Батист Грёз в своей живописи сначала опирался на голландские образцы, но позднее, после путешествия в Италию в 1755–1757 годах, стал ориентироваться на итальянскую живопись. Он более, чем Шарден, преуспел в жанре исторической живописи.
Но после провала картины Септимий Север обвиняет своего сына Каракаллу в том, что тот покушался на его жизнь в шотландских ущельях, в Салоне 1769 года, уязвленный мастер прекратил отношения с Салоном, сохранив при этом благосклонность публики и Дидро. Грёз вернулся к жанровой живописи, все чаще обращаясь к жанровым сценам морализирующего и сентиментального характера. Именно прямолинейное морализаторство Грёза (Сыновнее милосердие, Проклятье отца) и его деланную наивность (Девочка, оплакивающая мертвую птичку, Разбитый кувшин) философ-энциклопедист Дени Дидро и ценил более всего, не желая замечать искусственности и наигранной чувствительности картин Грёза. Начиная с 1781 года, благодаря быстрому развитию исторической живописи и успехам Давида, публика перестала интересоваться творчеством Грёза, который так и не смог отказаться от камерной интимности своей живописи ради входивших в моду героических тем.
Неоклассицизм
Жак-Луи Давид (1748–1825)
Исторический живописец, харизматическая фигура французского неоклассицизма, сторонник Французской революции, сценограф помпезных императорских церемониалов, наконец, изгнанник — такова судьба Жака Луи Давида. Его биография отражает едва ли не все исторические потрясения эпохи. Получив Римскую премию в 1774 году, он прожил в Италии с 1775 по 1780 год. Там он изучал творчество Рафаэля и Пуссена, Корреджо и Карраччи, читал труды Винкельмана, делал копии с античных статуй. Сюжет для картины Велизарий, просящий подаяние (Салон 1781 года) он позаимствовал в романе Мармонтеля: пафос истории брошенного в тюрьму и ослепленного Юстинианом полководца заключался в разоблачении произвола и неограниченной власти монархов. Эта откровенность и прямолинейность не помешали ни успеху картины у публики, ни признанию Академии, которая в 1783 году приняла Давида в свои ряды за картину Андромаха, отакивающая Гектора, в которой психологизм сочетался с почти исторической достоверностью аксессуаров. В 1784 году он написал свою знаменитую картину Клятва Горациев, которая принесла художнику триумфальный успех в Салоне 1785 года, прославила его на всю Европу и вызвала враждебное отношение Академии. В творческом озарении он придумал эпизод клятвы, которого нет ни у Корнеля, ни у латинских авторов. Два года спустя Давид предложил на суд зрителей Смерть Сократа, затмившую картину живописца Пейрона на тот же сюжет. В ней соединились классическая эстетика, античная философия и политическая критика скандалов, сотрясающих монархию; ироническое осуждение читается в картине Парис и Елена, исполненной по заказу графа д’Артуа, вождя роялистов и будущего монарха Карла X. Изображая героя, который «храбр лишь с женщинами», Давид разоблачает идеал аристократа. Еще более недвусмысленным был образ выставленной в том же Салоне 1789 года картины Брут, в которой возвеличивался героический патриотизм и пророчески предвосхищалась трагическая неизбежность республиканского закона.
Начиная с этого времени этапы карьеры Давида тесно переплетались с ходом революционных событий: организация торжественных революционных церемоний (1792–1794), высшей точкой которых стал праздник Верховного существа (8 июня 1794 года); утверждение культа мучеников (Бара, Марата и Лепелетье); национальное примирение (Сабиняки); эпопея Наполеона, изгнание в Брюссель во время реставрации власти Бурбонов, где он написал Марса, обезоруженного Венерой и Грациями, которое стало символическим финалом художественной и политической эпохи.
Жан-Огюст-Доминик Энгр (1780–1867)
Рано обнаружив склонность к живописи, Жан-Огюст-Доминик Энгр уже в возрасте одиннадцати лет поступил в Школу изящных искусств в Тулузе, а затем, в 1797 году, попал в мастерскую Давида. В 1806 году художник уехал в Рим совершенствовать свое искусство. В 1824 году он представил в Салон картину Обет Людовика XIII, ставшую своеобразным символом классической традиции, в противовес работе Делакруа Резня на Хиосе — манифесту романтизма. Неожиданный успех в Салоне на десять лет вернул Энгра в Париж, где в 1825 году он был избран членом Французского института, а в 1829 назначен профессором Школы изящных искусств, где среди его учеников был молодой Теодор Шассерио. Методы преподавания Энгра были далеки от методов Давида или Делакруа, произведения которых казались ему лишенными естественности. В его живописи главными принципами были плавность линий и отказ от современных сюжетов. Тяга к изображению женского тела сближает его с Рафаэлем: он больше был классиком, чем неоклассиком, в его искусстве было что-то от маньеризма Пармиджанино, а стремление к строгости стиля и отрицание пространственного иллюзионизма роднит его с греческой архаикой. «Искусство заключается прежде всего в том, чтобы, взяв природу в качестве образца, тщательно скопировать ее, выделяя возвышенные стороны. Уродство есть случайность, а не свойство природы».
Это мнение Энгра критиковал Бодлер, который в своем «Салоне 1855 года» писал: «Рисунок г-на Энгра свидетельствует о сознательной предвзятости. По его убеждению, природу следует исправлять, улучшать, так что удачный и приятный обман, лестный для глаз, является не только правом, но и долгом художника. […] Увлеченный почти болезненной заботой о стиле, художник зачастую вовсе отказывается от моделирования формы или сводит ее почти на нет, […] в результате фигуры на его картинах походят на безупречные выкройки, заполненные мягким, неживым веществом, а уж никак не человеческой плотью».
Романтизм
Клод-Жозеф Верне (1714–1789), Франсуа Жерар (1770–1837), Антуан-Жан Гро (1771–1835)
Один из источников французского романтизма следует искать в пейзаже XVII–XVIII веков. Другой — как это ни парадоксально — в неоклассицизме и даже у самого Давида. В частности, у Клода-Жозефа Верне, который был увлечен жанром морского и ночного пейзажа. В его тщательно исполненных пейзажах доминируют стихийные бедствия, бури, что предвосхищает романтизм. Верне всегда предпочитал теплому золотистому свету заходящего солнца бледный и холодный лунный свет. Людовик XV заказал ему серию видов двадцати четырех портов Франции. Мастер исполнил пятнадцать, и в них уже звучит вопрос романтиков: каково место человека на необъятном лоне природы? В искусстве Верне тема возвышенного с примесью меланхолии сквозит в образах естественной гармонии окружающего мира.
Антуан-Жан Гро поступил учеником в мастерскую Жака-Луи Давида в 1785 году. Давид оказал решающее влияние на начинающего художника. Гро увлекся героическим образом Бонапарта и начал создавать его живописную биографию, опираясь на традицию жизнеописаний королей и античных героев. Воспевая наполеоновскую эпопею, художник вдохновлялся предромантической литературой XVIII века. Затем, в эпоху Реставрации, он противостоял романтикам Жерико и Делакруа, хотя они считали себя его последователями. В этом заключался парадокс Гро: в его картине Битва при Назарете уже рождается новая живописная эстетика, но сам мастер остается верен урокам Давида и отказывается следовать чувству. Глубокий внутренний разлад с самим собой в 1835
