отдельная палата. Жены и детей у меня не было. Что мне было терять? Остался. И так прошёл месяц, время от времени меня водили на какие-то обследования, я спрашивал о подробностях, но мне не отвечали. Я не настаивал. Только однажды, проснулся, оделся и пошёл на выход. Одежду у меня не забирали, в передвижениях не ограничивали. И я ушёл домой. В ту комнату, которую мне сдавал за копейки один старик.
Он появился на третий день, когда я уже стал заново выстраивать свою жизнь и устроился работать дворником в местную управляющую компанию. Я видел его в клинике, он мелькал всего пару раз, за всё время моего пребывания там. Появление этого человека никогда не сопровождалось суетой, как принято при появлении начальства. Но называли его, за спиной, не иначе как «академик». Кем он был на самом деле, я так никогда и не узнал. Он позвонил во входную дверь, вежливо поздоровался и попросил чашку чая. Потом, пока сидели на кухне, спросил как дела, как семья? Вежливый человек. Хоть и молодой. Я отвечал, мы пили чай, ели урюк, было хорошо. Он собрался и напоследок пошутил — что гость нужен человеку, как воздух, но если воздух входит и не выходит, то… Хороший человек. Дал визитку с адресом медицинского центра и сказал, что там для меня будет постоянная работа, а если захочу и жильё. Поклонившись, ушёл. Очень хороший человек.
Я пришёл в клинику через день и меня проводили прямо к нему, в кабинет без таблички. Он заварил чай, хороший, чёрный, с жасмином. Я давно такого не видел. После небольшого приветствия, я спросил — какая работа в таком месте может быть для меня. Он улыбался, всё время пока говорил со мной. И я чувствую, говорил правду, ему не было смысла врать.
Мои анализы сначала посчитали стандартными, при более глубокой проверке — почти обычными. И только ДНК-анализ дал сбой. Однозначно можно было сказать только одно — операция по пересадке почки моему родственнику невозможна. Повторные анализы дали ещё более запутанную картину — с моими генами что-то было не так. К исследованиям подключили целую лабораторию, всё попусту. За месяц, что я пролежал, исследователи сказали точно только одно — в моих ДНК есть цепочка практически идентичная змеиной. А потом я ушёл.
Он пришёл ко мне, когда идентифицировали ещё один участок моего ДНК, условно названный волчьим. Эта лаборатория изначально занималась генным сравнением человека и животных, а сейчас очень хотела заняться мной. Руководитель проекта был помешан на том, что у человека и животных гораздо больше общего, чем кажется на первый взгляд, а тут такой подопытный материал.
Так что мне предложили должность участника экспериментальной группы. Хорошая оплата, питание, одежда и комната для проживания. В свободное время могу заниматься, чем захочу. Я хорошенько подумал и остался. Через неделю кончался срок аренды моей квартиры, и я переехал на свою новую работу. Потом стал подрабатывать там же сантехником, немного в этом разбирался. Так и прижился, стал своим. Мне даже иногда стали объяснять смысл исследований. И я даже, иногда, понимал часть объяснений, хоть и небольшую.
Исследователи обнаружили во мне, на генном уровне, очень много пересечений с разными животными, такое, на их практике, встретилось в первый раз. Разными препаратами и вариантами воздействий они пытались активировать мою генную память. Но ничего не происходило. И так долгие два года.
Однажды, после приёма какого-то безобидного препарата из микса биостимуляторов, я приболел. Сильно приболел, один из врачей потом сказал, что никто уже и не надеялся, что я выживу. Но я выздоровел. Поправляясь, в секрете от врачей, принимал своё проверенное лекарство, на основе чаги — лесного гриба. Готовил его сам. Хорошее средство, проверенное. Но, наверное, сглупил, перед болезнью я не успел выпить последнюю дозу экспериментального вещества. Решил не выбрасывать, совестно, мне за это деньги платят. Выпил уже после болезни. Днём ничего не происходило, а поздним вечером я разбудил главу проекта. Он слушал меня минуту, пытаясь не дать своим глазам закрыться. Выслушав, спотыкаясь, академик потащил меня в лабораторию. Хотя это скорее я его вёл по тёмным коридорам. Ведь теперь я отлично видел в темноте.
Мы там просидели целую ночь, я подробно, раз за разом, рассказывал, что и как со мной происходило. Он записывал. И переспрашивал. Брал кровь для анализов. И так снова и снова. Потом я отправился спать. К тому времени, когда я ушёл лаборатория гудела, как рассерженный улей.
Дальше больше. С моего разрешения мне стали вводить экспериментальные препараты внутривенно, так они действовали сильнее. Потом провели небольшой курс радиационного облучения. И через пару дней после этих опытов, я получил нюх и потрясающую гибкость. Любые раны стали заживать почти моментально. И я помолодел.
А потом грянул кризис, исследования замедлились, лаборатории, насколько я понял, стали давать и другие задания. И академик за них брался, чтобы зарабатывать деньги. Потом эпидемия и стало не до меня. Одним из первых умер академик. Жаль, если бы не это, то может быть всё пошло по-другому. Последнее, что успели сделать, перед полным развалом — создали сыворотку, которая должна была высвободить мои гены в полном объёме. Правда испытания так и не провели. Город стали громить, сами жители, хватали и уносили, кто что мог. Нашу лабораторию разграбили на третий день беспорядков. Власть рушилась. Кому теперь было дело до генов животных во мне, люди и так становились зверями. Я забрал один из флаконов с сывороткой, она ведь делалась для меня, это было честно. И ушёл. Навсегда.
Бродяжничал, спасался, воровал, а потом сбежал в лес, когда в умершем городе жить стало уже совсем невозможно. Там, в лесу, продержался ровно три дня. Потом решил умереть, тошно было от того, что происходило с моим привычным миром. Я ввёл себе сыворотку. Ту самую, взятую с собой из клиники. И уснул. Хорошие они были учёные. Особенно академик. Я был плохой.
Они оказались правы, это простенькое вещество и правда, полностью высвободило мои животные гены. Я стал оборотнем. Состав препарата был прост. Когда я его прочитал, будучи ещё в лаборатории, то понял, почему в средневековье жгли колдуний и травников. Любой мало-мальски сведущий человек, мог бы сделать подобную сыворотку. Но я
