дороге остановились по-маленькому, я резиночку то оттопырил на трусах и обомлел, аж в пот бросило, вместо стручка родного, кукурузный початок здоровенный, ноздрёй повёл сразу в мою сторону, и голову начинает поднимать. Я резинку на место и забыл, зачем с машины слазил.
Еду и думаю, влип так влип, как дальше жить, как жена примет, не дети не внуки не узнают. Правильно супруга говорила, ты каждый бочке затычка, везде ты лезешь, всем помогаешь, а ещё думаю, прикололись пришельцы видя мою непосредственность, боевой характер, да ещё каюсь, приврал им после застолья праздничного, какой я половой гигант, как выпью, так и несёт меня, из ничего нагорожу с три короба, на утро глаза от пола не поднимаю, не от пьяни, от вранья муторно.
Я-то к ним со всей душой, а они мне как собаке пятую ногу по серёдке, на, мол, Митрич владей. А может я все драматизирую, не так уж совсем всё и плохо, может, наоборот, сплошные плюсы? Но все равно, на душе как-то не так, неспокойно маленько.
Вот и приехали в посёлок, попросил водилу у дома своего тормознуть. Поздно уже, света нет в окошках, открыл своим ключом дверь, не включая свет, разделся и к Зине под бочок обнял её так нежно сзади и шепчу на ушко, нежные, ласковые слова, голос то оказывается, не поменялся.
В общем, под утро только опомнились. Зиной и говорит мне: — Я такой радости, счастья, удовольствия, удовлетворения получила, первый раз в жизни, теперь и умереть не страшно. Одёрнул я её, обозвал, как положено дурочкой, прижал к себе покрепче и рассказал всё как было.
И уснули мы утомлённые, сладким сном и каждый со своей радостью. Я, что так обошлось хорошо пока. Признала жена меня, я говорит тебя Боренька, за версту чую. А Зинуля моя, что наконец-то, появился какой не есть, большой достаток в семье. А в принципе, она меня и так любила и любит, как и я её.
Кошмары на яву
Правильно, раньше знающие, старые люди говорили, выбирай соседей как можно тщательнее. Не думал, что в наше время это может быть актуально, пока сам не коснулся этого.
Прочитал объявление: Сдается комната, недорого, за умеренную плату. Приехал на смотрины, нормально, все путём. Хозяева, а теперь уже соседи — пожилая семейная пара.
Познакомились, хозяин крепкий, здоровый такой дядька, бывший взрывник, малость контуженый, правда все время улыбается беспричинно и также бывает внезапно присядет и закрывает руками голову. Жена как колобок, подстать мужу улыбается и подмигивает, тоже без всякого повода. Со слов супруга, десять лет по телефону сексуальный потехи для озабоченных озвучивала, да пять лет в дурдоме сиделкой проработала, сейчас в МЧС диспетчером, тревожные звонки принимает.
Ну, вроде все нормально, соседи как соседи, не детей мне с ними же крестить. Собачки, правда неугомонные, толи пять, может семь, носятся как ужаленные не сосчитать. Все время лают, скребутся, дерутся, соседи успокоили, что ночью вы их не услышите. И точно, не соврали, собачек ночью слышно не было.
Заплатив за месяц вперёд, обустроившись в комнате посередине, между комнатами мужа и жены. От избытка пережитого, забегу вперёд и скажу Варфоломеева Ночь и изощрённые пытки для меня стали реальностью.
Наступила первая ночь, ничего плохого не предвещающая, как я радовался наступивший тишине после собачей кутерьмы. Только закрыл глаза и почувствовал, что Морфей хочет меня унести в своё сонное царство до самого утра, но храп дуэтом, такого я не никогда не слышал и вам не пожелаю, отбил меня у него. Он не растворялся, не прекращался ни на минуту, висел в воздухе, заполняя все пространство.
Соседка справа, храпела, как будто дрова пилила с кем-то «хыр-хыр-хыр», сосед слева, будто молотом лупасил по наковальне «хум-хум-хум». Часа в три дуэт храпунов семейной пары внезапно закончился.
И такая наступила долгожданная, радостная, да лишь бы не пауза, думалось мне, но хрен ты угадал. Это была только прелюдия, концерт для одного зрителя продолжается сольными выступлениями.
Соседка одна в своей комнате, начинает внезапно стонать, ойкать, елозить по кровати. Вот что значит мастер, то ли тела может дела, заставляет меня перевозбудиться, превратиться в слух, не знаю, чем заняться, тереблю свое воображение. Через полтора часа у нас наступает оргазм. Уставший, утомлённый хочу только одного уснуть, но нет, этот блуд висит ещё воздухе, а сосед будто ждала своего выхода, начинает яростно орать, будто рвётся он куда-то бедный, а его не пускают, будто что то вырывают, а ему не дают, кричит, стонет скрежещет зубами, плачет.
И опять резко до умопомрачения тишина, сладостная до не могу, я уже научен, знаю, что в этой квартире она обманчива. Сон, кажется, проникает в каждую клеточку организма, измученный Морфей улетел, махнув на все это крылом. На часах ровно шесть, такой впечатление, что этот концерт, или спектакль расписан по минутам.
И точно, упорное, несущееся из комнаты соседки Спасите, спасите- подбрасывает меня чуть ли не до потолка. Трясущимися руками набираю МЧС, скорую, милицию, мозг вынесен полностью, искренне желаю этим артиста всего самого плохого. Этот крик о помощи настигает меня везде, под подушкой, под матрасом, штырями вколачивается в моё сознание.
Припадаю ухом к стене откуда несётся мольба о помощи, которая тут же смолкает, будто ухом отключил какую-то кнопку, слышу мирное сладкое посапывания ненавистной соседки. Боясь, что, оторвав ухо от стены с мнимой кнопкой я опять у слышу эту душераздирающую мольбу о помощи. Я стоял и не шевелился, блаженствуя в наступившей тишине и чувствую, что начинаю в ней растворяться.
И в какой раз убеждаюсь, что тишина в этой квартире обманчива, сосед как бы, а вот и я — падает с грохотом на пол. Подымается с помощью матов, идёт к жене и кричит на всю квартиру «С добрым утром дорогая!», а та сразу начинают петь: «С добрым утром родная отчизна, дорогая моя страна!».
Собачки всей стаей, также радостно ей подпевают по-своему, подвывая, повизгивая. Для них для всех наступило доброе утро.
На часах ровно в восемь, но кошмар на этом не заканчивается. Кошмарить начинают врачи, МЧС, милиции. Врачи обещают в следующий раз спрятать меня в дурку, МЧС парни молодые, здравые, обещают кое-что начистить и местами подкорректировать. Милиция, все её хают незаслуженно, молча увозят в отделение, садят в отдельную камеру на трое суток и дают по-настоящему выспаться. И говорят, они мне такого довольнехонького и радостного сидельца первый раз
