так и вовсе - нудновато зацикленным на себялюбии и остервенении ко всему остальному. Словом, - примитив…
Иду по улице и бренчу мелочью в кармане. Это меня успокаивает. Доплачиваю за пацана в аптеке и за бабульку в хлебном. Они благодарят, а я только отмахиваюсь. Монет при себе всегда достаточно.
Мы, драконы, любим металлические деньги - полновесные и блестящие. Номинал не важен, но карман должны оттягивать.
Стою на остановке, ожидая автобуса. Холодно. Впадаю в оцепенение. Глаза тухнут, а руки немеют.
Рядом с урной шлёпается смятая пачка из-под сигарет. Рядом. Поднимаю взгляд на косорукого курильщика. Постепенно просыпаюсь и воспламеняюсь внутри. Чувствую, как чешуя обволакивает тело, становясь стальным панцирем. Глаза прицеливаются сквозь щелевую диафрагму.
Убедительно прошу его поднять мусор и аккуратно выбросить по месту назначения.
Замечаю, как он в первый момент хочет воспротивиться и послать меня. Куда подальше. Спокойно наблюдаю. Тягучие мгновения так забавно перетекают из нынешнего состояния в наиболее вероятное… Его взгляд смягчается и глаза уже улыбаются. Он изящно наклоняется и поднимает свою небрежность. Немного демонстративно опускает картонную коробку в урну и подходит ко мне поближе.
Шипы на кончике моего хвоста уже не так остры и ядовиты, а щелевидные зрачки округляются.
Парень отпускает пару примитивнейших комплиментов и настойчиво интересуется, как меня зовут. Любезно объясняю ему, что подобные знания излишни и пользы ему не принесут. Он не въезжает в эту фразу и всё пытается поглубже заглянуть мне в глаза. А я этого не переношу.
Отворачиваюсь и прячусь за воротником. Да и ветер усилился.
Автобуса, как назло, всё нет. Навязчивый попутчик пытается высказать, как ему понравился мой голос, и что он готов послушать его ещё.
Чччёрррт… Голос у меня действительно излишне нежен. Что не совсем соответствует характеру.
Огнём на него полыхнуть, что ли?! Жалко.
Но вот и долгожданное транспортное средство приближается…
На работе расслабляюсь и стараюсь получить удовольствие от не всегда осмысленных приказов. Но надо быть снисходительнее к начальству. Оно ведь тоже люди.
Широта драконьей души простирается так далеко, что помогая коллегам, я даже не жду благодарности. Мне и впрямь легче переключаться на разные виды деятельности. Эгоизм, чистейшей воды…
Дома, после уличной суеты и толкотни, постепенно прихожу в себя. Чешуя спадает как шелуха, конечности втягивают в себя когти и кожа розовеет.
Я наблюдаю за мирно пыхтящим чайником и даже не пытаюсь ускорить процесс. Нарезаю лимон и задумчиво съедаю дольку без сахара. Приятно. Приятно быть всеядным.
Естественно менять облик. Поворачиваться той стороной, которой не будет больно, если её заденут.
Быть драконом неплохо. Иногда вспоминая, что и человеком тоже надо быть.
Злой бог добреет
Злой бог сердится и рвёт черновики.
Он плачет, и кляксы от слёз расплываются галактиками,
которые приходится вытирать рукавом.
Злой бог капризничает и не хочет слушать ничьих мудрых советов.
Злой бог - растрёпанный первоклассник, которому бабушка
забыла положить яблоко к обеду.
Он дышит на холодное стекло окна и рисует пальчиком своё неназываемое имя.
В потрёпанной Книге Мёртвых рисует чёртиков, и автографы внизу страницы.
Стирает ластиком свой неумелый рисунок
и злится, злится, злится…
Подхожу к нему молча и глажу по голове.
Он настораживается и замирает.
Обнимаю крепко и шепчу на ухо
простейшее из возможного.
Злой бог тает в моих руках
и безумный мир вокруг добреет.
окаянное покаяние
Начищенные до блеска сапоги. Руки сложены за спиной. На лице никаких эмоций. Надеюсь.
Ночь рассекают руны-молнии. Тихо начавшийся дождь постепенно набирает силу. Пока это приятно.
Я всё ещё не могу выдавить из себя ни слова.
Крыша высотки наполняется зеркалами луж. Сполохи молний скачут по ним, отзвуки грома отдалённо напоминают музыку Вагнера.
Глотаю гордость, хотя она пытается стать поперёк горла. Вглядываюсь в мутное небо ночного города. Оно не тёмное, оно просто страшное.
Бог в чеховском пенсне вопросительно раздвигает взглядом тучи и молча взирает прямо в душу. Душа пытается улизнуть в пятки, но кто ж ей позволит… За шиворот и пред ясные очи.
- Чего ты хочешь?
- Молиться тебе.
Бог чуть не роняет пенсне, но конечно же, до этого не доходит. Правильно не удостоив меня ответом, скрывается среди грозовых облаков, раскатом грома прикрывая свой отход.
И я начинаю шевелить губами. Как могу. Теми словами, что доступны. Вначале натужно, через силу, преодолевая онемение горловых связок.
Дождь давно уже попал под рубашку и холодит до озноба.
- Зачем ты мне молишься?
Вопрос застаёт меня врасплох, но отвечаю почти не задумываясь.
- Я не могу дышать. Спазмы в груди. Хочу облегчения.
Капли беснуются, наполняя лужи. Невидимый собеседник молчит. Я продолжаю. Продолжаю преодолевать себя.
- Думаешь, поможет?..
Его задумчивые интонации выдают сомнение. Мне их подтвердить? И превратить диалог в фарс.
Я продолжаю молиться. Исступлённо. Задыхаясь и глотая дождь вместе со звуками.
- Ты меня ревнуешь… Ты меня ревнуешь!
Его изумление настолько искреннее, что почти сбивает меня с ритма.
- Ты меня ревнуешь к остальным людям. Вот оно как…
Задумываюсь над его словами и разжимаю почти онемевшие ладони. Машинально протираю их, но намокшие брюки делают эти движения бессмысленными. Зато собираюсь мыслями.
- Если и так… Что с того?
- Но я же не могу принадлежать только тебе… Я никому не могу принадлежать. Я просто есть. И ты можешь мне молиться. Когда захочешь.
Он разговаривает со мной как со слабоумным. Вкрадчиво, спокойно, с почти отеческой заботой. Спазмы снова усиливаются.
Закрываю глаза, но и сквозь веки отсветы молний проявляют мир. Чернота ночи поглотила город, но он всё равно есть, никуда не делся.
Пульсация внутри головы усиливается, доводя до тошноты. От холода передёргивает, и это приводит в чувство.
- Я всё это знаю.
Действительно знаю. Усталость от этого знания усиливает отчаянье.
- Но не считаю себя вправе. Просить о чём-то. Понимаешь?
Грозовой Вагнер вновь раскалывает дождливое небо, но мир не рушится.
- Понимаешь?..
Он понимает. Он тоже всё знает. Но мне от этого не легче.
стихотворец
- Здравствуйте… Мне б игрушку для ребенка, поинтересней.
- Возраст малыша?
- Да не малыш уже, постарше будет. Но тут дело в чём… Есть уже всё. Весь ассортимент детских забав испробован. Надо что-нибудь особенное. Понимаете?
-
