Лебедев. И разумеется, его действия тщательно контролировали старшие товарищи.
Вахта обещала быть не совсем простой. Эсминец готовился сняться с якоря и встать у пирса судоремонтного завода для небольшого ремонта. Несколько дней назад, во время перехода из базы в Ханко, расположенной в устье Финского залива на его северном берегу и построенной после войны с финнами согласно мирному договору, эсминец попал в небольшой шторм, и вышел из строя один из генераторов. Сгорели провода распределительного щита, и чуть было не начался большой пожар в машинном отделении. Который, к счастью, трюмная команда вовремя потушила.
Теперь нужно было поменять сгоревшее электрооборудование. Утром они пришли в Кронштадт и встали на якорь, потому что возле судоремонтного завода оказалась небольшая очередь. Другой однотипный эсминец занимал место на траверзе у заводского причала. Впрочем, он, закончив мелкий ремонт, должен был отвалить в самое ближайшее время. И через полчаса Лебедев наблюдал, как на противоположном эсминце запустили машины, о чем говорил дым, который пошел из труб.
Вскоре Александру как вахтенному, предстояло командовать проводкой своего корабля от рейда к пирсу и швартовка там. Давненько он корабли не водил, если считать, что он старый, а если считать, что он молодой, то совсем недавно, в прошлую вахту. Александру Евгеньевичу было странно, что он и старый, и молодой одновременно. Физически он ощущал себя молодым, но вот психологически, скорее, старым. Хотя, получив снова свою молодость, он все меньше чувствовал себя именно стариком, а все больше ощущал себя молодым, но мудрым не по годам человеком.
Неожиданно на мостик поднялся командир корабля. Он не слишком доверял молодому второму помощнику с репутацией папенькиного сынка и хотел проконтролировать, как тот будет выполнять маневрирование в узкостях и швартовку. Капитан Малевский был внешне суровым, а на самом деле очень ответственным и опытным мореходом. Он участвовал в недавней Зимней войне с финнами и хорошо помнил ее опыт.
Помнил он и директиву наркома ВМФ Кузнецова в начале ноября 1939 года, в которой Балтийскому флоту вменялось в обязанности прикрывать собственные силы, чтобы не допустить нападения на них шведского флота и блокировать вражеское побережье. Вменялся в обязанности флота и захват островов в восточной части Финского залива, и высадка десантов, и оказание огневой поддержки войскам Красной армии. Малевскому нравился молодой нарком Кузнецов, потому что и сам он был сторонником активных действий флота и считал, что эсминец на войне должен действовать в атакующей манере.
И в той войне флот действовал довольно решительно. Тогда в течение первых четырех дней военных действий силы Балтийского флота успешно захватили острова в восточной части Финского залива. В конце ноября 1939 взяли острова Сейскари и Лавенсари, а в начале декабря – Нерви и Сомери, Сур-Тютярсари и Гогланд.
Армейские части, наступавшие вдоль побережья Финского залива, поддерживали огнем канонерские лодки. Авиация Балтфлота тоже действовала активно. Она успешно подавляла береговые батареи противника, устраивала налеты на острова, наносила бомбовые удары по финским военно-морским базам, по гражданским портам, аэродромам, оборонным предприятиям и коммуникациям противника. А еще авиация флота эффективно прикрывала собственные базы.
Из баз, расположенных в Эстонии и в Латвии, действовали две бригады подводных лодок и корабли легких сил. Эсминцы вели активные действия, догоняя и досматривая иностранные суда, конвоировали собственные транспорты и обеспечивали безопасность своих соединений, постоянно патрулировали в устье Финского залива и в Ирбенском проливе. В результате интенсивной морской блокады противник вынужден был отказаться от использования коммуникаций в открытом море и ходить только в прибрежных шхерах внутренними фарватерами. Причем кораблям Балтфлота приходилось действовать в очень сложных метеорологических условиях. В ходе Зимней войны температура воздуха опускалась до двадцати градусов мороза, а сила ветра иногда составляла все десять баллов.
Но и бардака в той войне выяснилось очень много. Малевский вспомнил, как для подавления финской батареи на острове Бьерк, оснащенной десятидюймовыми орудиями, эскадра Балтфлота совершила несколько небольших неудачных походов. Два раза линкор «Октябрьская революция», сопровождаемый эскортом из сторожевиков, тральщиков и эсминцев, подходил к острову для обстрела финской батареи. Как рассказывал потом Малевскому его двоюродный брат, служивший на этом линкоре заместителем начальника артиллерии, в первый подход линкор отстрелял из своих двенадцатидюймовок по финским артиллеристам шесть десятков снарядов, но не попал. Во второй заход линкор выстрелил уже двести раз, но тоже не попал. Правда и финны, которые отвечали с берега стрельбой из своих пушек по линкору, тоже не попали ни разу.
Получалось, что линкор боевую задачу не выполнил, и вражеская батарея так и не была его огнем подавлена. Пришлось на следующий день операцию повторять. На этот раз командование прислало для обстрела берега линкор «Марат», который сделал главным калибром почти сорок залпов и даже попал, повредив одно из орудий вражеской береговой батареи. Хотя полностью подавить батарею противника не удалось и на этот раз. Для продолжения обстрела снова направили «Октябрьскую революцию» вместо «Марата». Но близился Новый год, акватория Кронштадта покрылась льдом, и несмотря на все усилия ледоколов, линкор выйти на задание так и не смог. Увидев тщетность попыток, Военный совет флота отменил операцию.
Капитан Малевский до сих пор с содроганием вспоминал, как ему приказали перед началом операции по подавлению финской батареи вывести свой эсминец в качестве приманки. Вместе с двумя другими эсминцами, рискуя быть потопленным десятидюймовками финнов, он вывел корабль к вражеской батарее на прямую видимость и долго маневрировал там на виду у неприятеля, вызывая огонь на себя, ради того, чтобы начальство на линкоре смогло засечь выстрелы финских орудий. Финны выстрелили несколько раз по эсминцу, но снаряды ложились далеко от него. Попаданий вражеская батарея не добилась, а корабли, к счастью, остались целыми и невредимыми.
Но даже после проведения рискованной разведки боем с приманками в виде эсминцев, у командования линкоров оставалось весьма смутное представление о расположении орудий той береговой батареи, которую линкор обстреливал. Точные координаты выявлены не были. Потому пришлось стрелять «на глазок», почти вслепую, по площадям. В итоге получилось, что двенадцатидюймовки линкоров выпустили больше четырех сотен снарядов, а точно попасть и уничтожить или хотя бы серьезно разрушить вражескую батарею так и не смогли. Орудия линкоров оказались плохо пристрелянными, наводчики сработали неудовлетворительно, а морская разведка не смогла заранее достать точные координаты расположения финских орудий, не говоря уже о том, чтобы высадить на вражеский берег группу диверсантов-корректировщиков артиллерийского огня линкоров.
Боевые действия той недавней войны показали многие недоработки в подготовке и комплектовании флотских соединений. Быстро выяснилось, что в составе флота недостаточно тральщиков. Из-за их нехватки не проводилась разведка минных заграждений, опасных для маневрирования кораблей
