Трудно представить, но иных дней в жизни сорокалетнего Индианы Джонса не было.
Сначала он позвонил Маркусу Броуди, другу отца, — человеку, который по праву именовался «давним другом профессора Джонса» еще до того, как Индиана стал сыном профессора Джонса.
Он позвонил, разумеется, только утром, по прибытии на работу — из преподавательской, чтобы не тратить собственные деньги. В самом деле, якобы пропавший Джонс-старший — профессор нескольких университетов Европы и Америки, известный ученый, оставивший серьезную науку лет десять назад из-за необъяснимой старческой блажи, — в свое время входил и в попечительский совет Чикагского университета. Почему бы университету не оплатить никчемный звонок? Это будет справедливо. И сыновья совесть таким образом очистится.
Звонок был междугородним, в Старфорд.
— Здравствуйте, Маркус, — сказал Индиана с нежностью. — Узнали? Нет, у меня как раз все в порядке, но вот мой старик, похоже, в очередной раз загулял. Исчез, как ни странно это звучит. Не затруднило бы вас проведать его, вдруг он попросту сидит дома и вспоминает ушедшее детство?
— Здравствуй, Инди, — издалека сказал ему Маркус Броуди. — Генри сейчас в Европе. Я недавно получил от него письмо. Из Венеции. Но если ты просишь, я обязательно съезжу к нему домой.
— Спасибо, Маркус, — попрощался Джонс, и на том разговор исчерпался.
Следующим пунктом в распорядке дня стояли занятия. Студенты были по обыкновению прилежно любопытны и утомительно невежественны. Лекция закончилась замечательно: профессор сказал «Все свободны», и студентов не стало. Профессор вышел на воздух, прогулялся по территории городка, размышляя над вопросом о смысле жизни и о своем месте в ряду желающих найти ответ. А может, ему грезился грозного вида Дворец человеческих судеб — небоскреб с многоэтажными подвалами и роскошным пентхаусом, — и его одолевали мучительные сомнения: ту ли комнату он снял в этом отеле? Впрочем, вероятнее всего, доктор Джонс просто-напросто обдумывал информацию, которую получил от менеджера Художественного института. Чаша Грааля — это призрак, который так просто не оставит душу археолога. Если же в груди археолога бьется сердце романтика-первопоселенца (как-никак его предки по отцу осваивали Дикий Запад, а предки по маме еще более Дикий Восток), — то подобный призрак непременно материализуется в виде сумасшедших поступков. Если упомянутый археолог к тому же холост, то есть свободен абсолютно, стопроцентно, тогда сумасшедшие поступки совершаются быстро и просто, как бы сами собой. Однако что-то мешало профессору Джонсу спокойно принять неизбежное решение. Какая-то заноза, прочно вошедшая в мозг… Он покинул границы университета, прогулялся до домика Роби,[11]полюбовался на диковинное сооружение — плоское, будто гигантским сапогом придавленное, больше похожее на декорацию к фантастическому фильму. Затем вернулся к корпусам.
Он знал, что именно ему мешало.
Чашей Грааля занимался его отец Генри Джонс-старший. Вот в чем дело. Шагать по протоптанной отцом дорожке было как-то… в общем, как-то унизительно.
Лучшее средство освободить голову от мыслей — дать работу желудку, тем более, когда питание оплачено на год вперед. Индиана прошел в столовую, взял бобовый суп и бифштекс, занял любимый столик — лицом к окну, спиной к залу. Суп был не постный, как у большинства, а на мясном бульоне, именно так, как любил профессор археологии; бифштекс был с китайским соусом, рецепт которого Индиана привез год назад; иначе говоря, местный повар прекрасно знал вкусы постоянных клиентов. Желудочный сок ударил в мозг, мгновенно растворив посторонние образы, и настроение стало простым, конкретным, будничным, и вот тут-то…
Вот тут, собственно, события и начались.
— Я предупреждал, что мы с вами еще встретимся, — раздался сзади голос, — но не предполагал, что так скоро.
Джонс обернулся — вместе со стулом.
Уильям Питерс, малорослый представитель племени разведчиков, стоял с подносом, на котором дымился обед, и приветливо улыбался.
— Разрешите составить компанию? — спросил он. Не дожидаясь ответа, разрешил себе сам: сел напротив Джонса, загородив таким образом ему вид на парк. — Приветствую вас, док. Мы, кажется, опять не поздоровались?
— А где ваш приятель? — вяло откликнулся Джонс.
— Приятель? У меня нет приятелей, по должности не положено.
— Ну, ассистент. Который похож на Кинг Конга, сбрившего шерсть.
Майор Питерс повернул голову и посмотрел вбок. Джонс также посмотрел вбок. Сержант размещался неподалеку — сосредоточенно ел в компании младшего клерка из ведомства секретаря университета. Клерк был молоденькой женщиной, поглядывавшей на сержанта с пугливым восхищением.
— У меня к вам дело, — сообщил майор Питерс, предварительно наполнив рот холодной закуской.
— Я обедаю, — напомнил Джонс без какой-либо надежды быть понятым правильно.
— Приятного аппетита, — кивнул собеседник. — У нас появились новые сведения, которые опять косвенно связаны с вами, мистер Джонс… А что, хорошо тут у вас кормят, почти как в Вашингтоне.
— Что за сведения?
— Особенно паштет, — сказал майор, энергично глотая. — Я питаюсь в столовой при Пентагоне, но там паштет обычный: печень, масло, лук, сельдерей, морковь, яйцо, перец. А у вас еще мускатный орех добавляют. Не пробовали? И гренки прекрасные.
— Верю вам на слово.
— Я прошу прощения, что в прошлый раз не мог быть с вами в достаточной степени откровенным. Сейчас обстоятельства изменились, и мы решили дать вам полную информацию. Вынужден предупредить о строгой конфиденциальности нашей беседы.
— О строгой конфиденциальности? — переспросил Джонс, оглядываясь по сторонам. За столиками сидели преподаватели, секретари, деканы, клерки. Кто-то в компании, кто-то в одиночестве. Посетители переговаривались, звенели посудой, шумно сдвигали стулья. Конечно, было не так людно, как в студенческой столовой, но все же…
— Чем больше народу вокруг, тем меньше шансов, что вас кто-нибудь услышит, — рассеял разведчик его недоумение. — Можно было бы уединиться в офисе, у вашего декана или снова у ректора, но это может привлечь внимание. Что касается содержания нашей беседы, то все сказанное должно остаться между нами, чем бы встреча не закончилась.
— А чем, собственно, она кончится?
— Очень просто: мы либо договоримся, либо нет. Итак, могу я рассчитывать на вашу порядочность?
— Ваши тайны умрут вместе со мной, — удачно пошутил профессор Джонс.
— Надеюсь, это случится не скоро, — майор Питерс был серьезен. — Новые сведения, о которых я упомянул, таковы. Во-первых, были проанализированы работы, опубликованные под именем Орлофф, и все, что с ними связано. Выяснилось, что такого человека как бы не существует, по крайней мере, в редакциях его не видели, работы приходили по почте. Но главное совсем в другом. Одна из статей подписана двумя фамилиями: Орлофф и Кэмден. Вам знакома вторая фамилия?
