за тем, что говоришь, — предложил он, выдерживая ровный тон. — Девочка, между прочим, невеста нашего сына. Хочешь спровоцировать конфликт на ровном месте?
— А я бы хотела, чтобы ты эту куклу под себя уложил, — а вот это прозвучало, как гром среди ясного неба. — Димка переживет, — с пугающей уверенностью продолжала Гарбузова. — Но, по крайней мере, эта…
— Лена, не лезь между ними, — резко перебил Константинов бывшую жену. Никак не получалось понять причины её агрессии в адрес Лады. Конфликтной девочка не показалась. Значит, проблема в чем-то другом. Или — в ком-то. — Выбирая между нами, и этой девочкой, поверь, выберет её.
— Если ты ее…
— Лена! — максимально повысив голос, Константинов резко смолк. Учитывая тишину в доме, вполне могли оказаться услышанными. Если только Ленка именно к этому и не подводила, намеренно выводя его из себя. — Мне, что, с Димкой поговорить? — поинтересовался он относительно ровным тоном. — Предупредить о твоей непонятной, навязчивой идее?
— Леша, эта выскочка…
Успокаиваться и прислушиваться к голосу разума мадам Гарбузова, по всей видимости, не собиралась. Ну вот не нравился ей выбор парня, и хоть ты что делай…
— Это — девочка, — поправил Алексей бывшую жену. — Которая любит нашего сына. И который любит ее. Любит на столько, что готов пойти на конфликт со всем миром. Не знаю, как ты, а я не хочу потерять доверие сына. Всё, вопрос закрыт, — и тон прозвучал достаточно жестко. — Если он сделал выбор, не нам его менять. Они строят свою жизнь, Лена. Ту жизнь, которой у нас с тобой не получилось.
— Напомнить, из-за кого?
Вопрос ночной (или, наверно — ранне утренней) собеседницы вызвал мрачную усмешку Константинова. Прошлого старались не касаться. Путь от любви до ненависти прошли слишком быстро. Можно сказать, даже — молниеносно. Ради сына нашел в себе силы восстановить относительно нормальное общение. Переступил через себя, через собственные принципы…
— А я просил дать мне время, — напомнил он, делая очередной глоток из своей чашки. — Ты послушала родителей, друзей, врачей. Кого угодно, но только не меня. Поезд ушел, Лена. И ушел давно и безвозвратно. За Димку я тебе благодарен. Правда, до сих пор удивляюсь, как у тебя в то время мозгов хватило мне на зло аборт не сделать.
— А это не меня благодари, врачей, — фыркнула Ленка, допивая вино в своем бокале. — Нельзя мне было делать аборт. Родить больше не смогла бы. Никогда, — а вот этого, само собой, не знал. — Олег ребенка согласился принять, даже на свое имя записать. А тут ты нарисовался. Ненавидела я тебя тогда, Константинов. А Гарбузов давить начал на сознательность и сострадание.
— Да я давно понял, что только благодаря твоему, у нас с Димкой общение было, — присев на подоконник и на секунду над чем-то задумываясь, продолжал, — Лен, иди спать. Не получится у нас общения. Никакого. Перегорело всё давно.
Налив еще одну чашку чая, вернулся к столу. Пожалуй, впервые за последние лет… дцать задумался о собственной жизни. Шло по накатанной. Жил один. Даже второй брак не спас от одиночества. Душевного одиночества. Были, вроде, отношения… Но вот тепла, близости — не было. А сегодня, наблюдая за сыном и его девушкой, совершенно неожиданно остро ощутил… собственное одиночество! Правильно говорят — человеку нужен человек…
Димка в это время лежал ничком на постели, крепко обнимая Ладу. Секс вышел неожиданно бурным. Выплеск эмоций просто зашкаливал. А ведь собирались просто спать. Новогодняя ночь вымотала не сильно, но когда время к утру… И Лада уже задремала, когда почувствовала недвусмысленные притязания молодого человека: его настойчивый шепот с уговорами, его ласки её интимного местечка, которые ей так нравились…
— Ты меня решил в себя вдавить? — поинтересовалась она, наконец, пошевелившись. Дыхание Димки только начало выравниваться… — Дим… — посмотрев на него, негромко продолжала, — С тобой сегодня, что?
У них и раньше случался спонтанный секс. Обычно — не возражала. Димка всегда уделял ей максимум внимания, даря ласку и нежность, прежде чем самому сбросить напряжение. Но вот то, что произошло сегодня… Впервые почувствовала смесь страха и сомнений. Всегда интересующийся её настроением, реакцией на свои прикосновения, прислушивающийся к «голосу» её тела в ответ на ласки, сегодня просто делал свое дело. Без грубости и жесткости, но… Молча, если так можно было выразиться. Более подходящего определения, к произошедшему между ними, подобрать не могла. И хотя жаловаться, вроде, было не на что…
— Тебе не понравилось? — поинтересовался он, переворачиваясь на спину.
Их взгляды встретились. Лада, освободившись от объятий молодого человека, ничуть не стесняясь своей наготы, села.
— Дима, давай сразу, — предложила она, — Ты пытаешься что-то доказать себе или мне?
Его просчитали?.. Димка задержал на девушке чуть настороженный взгляд. Вроде, никак себя не выдал. Даже, когда она с Константиновым-старшим танцевала, о чем-то перешептываясь, удержал себя в руках. Верить отцу хотелось.
— А это ты сейчас, о чем? — прерывая собственные размышления, поинтересовался Димка, не отказывая себе в удовольствии касаться её обнаженного тела. И ей такие его прикосновения нравились, что тоже отлично знал. Вот где, а в постели, точно подошли друг другу идеально. Только сейчас Лада вдруг оказалась в непонятном напряжении.
— О том самом, — слишком резко обронила она. — Дим, ты же знаешь, мне не с кем тебя сравнивать. Да и не хочу. Ты у меня первый и единственный. Мне с тобой очень хорошо.
Первый и единственный… Вот это-то отчасти и пугало, и в напряжении держало. Убеждал себя не сходить с ума, не глупит. Не получалось. По крайней мере, сегодня — точно не получилось. Сорвался, как мальчишка.
— Уверена? — слишком напряженным голосом был задан вопрос. — И более опытного, даже попробовать не хочется?
Уже когда фраза сорвалась с языка, сообразил, в каком контексте та могла прозвучать. Опускаться до оскорблений не собирался. Но, верно говорят: слово не воробей…
— Дурак! — оттолкнув его руку, выкрикнула Лада, «слетая» с постели…
В свете луны, заглянувшей в окно, её фигурка показалась еще тоньше и… возбуждающей. Холодный свет совсем иначе освещал изгибы тела, делая те мягче, соблазнительней.
— Наверно, дурак, — не смог не согласиться младший Константинов, садясь на постели и опуская на пол ноги. — Лад… — позвал он тихо, однако в ответ последовало демонстративное
