– Хорошо, что вы к нам приехали, – заговорил немец, – но я думал, вы прибудете вместе со своим руководителем.
– Как известно, месье Доминик предпочитает вести-дела, не выходя за стены своего предприятия, – пояснил Жан-Мишель. – При том техническом обеспечении, которым он располагает, редко стоит куда-то выезжать.
– Понимаю, – ответил Рихтер. – Никогда не фотографируется, почти не появляется на людях, ведет себя в меру таинственно.
– Месье Доминик ведет себя осторожно, но это не говорит о его незаинтересованности, – подчеркнул Жан-Мишель. – Он прислал меня как личного представителя для переговоров, а также я должен стать его глазами и ушами во время проведения “дней хаоса”.
– Чтобы убедиться, что пожертвования на проведение праздника, которые он столь любезно сделал, будут правильно потрачены, – усмехнулся немец.
Жан– Мишель покачал головой.
– Вы ошибаетесь, герр Рихтер. Это не в правилах месье Доминика. Он предоставляет средства только тем, кому доверяет.
Француз освободил руку, и Рихтер встал рядом с ним. Взяв гостя под локоть, он неспешно повел его сквозь полумрак.
– Вам нет нужды оправдываться передо мной за месье Доминика, – успокоил собеседника немец. – Нормальное дело – присмотреться к тому, на что способны равные.
Равные? Жан-Мишель возмутился про себя. Месье Доминик владел производством стоимостью в миллиард долларов и контролировал одну из самых мощных правых группировок во Франции…, а то и в мире! Лишь единицы избранных он признавал себе ровней. И при всей общности интересов герр Рихтер явно не принадлежал к таковым.
– Как номер в гостинице, который мы вам заказали? – сменил тему разговора Рихтер.
– Отличный, – ответил Жан-Мишель. Он все еще испытывал раздражение от самонадеянности немца.
– Рад это слышать. Это одна из немногих старых гостиниц, оставшихся в Гамбурге. Во время войны бомбежки союзников обратили большую часть города в пыль. Гамбургу не повезло – он был крупным портом. Однако по иронии судьбы многие из этих старых деревянных домов сохранились. – Он сделал круговое движение рукой, как бы охватывая весь район Сант-Паули. – Союзники не бомбили обители проституток и пьяниц – только женщин и детей. Но при этом чудовищами они называют нас за жестокости вроде мифического холокоста «Холокост (Holocaust) – массовое сожжение евреев гитлеровцами (англ.).».
Жан– Мишель обнаружил, что невольно поддается несдерживаемой страстности Рихтера. Французу было известно, что несмотря на то что проповедовать идеи холокоста в Германии считалось незаконным, Рихтер в годы учебы в медицинском училище регулярно этим занимался. Даже угроза лишения диплома за антисемитские высказывания его не остановила. Судейские чиновники неохотно привлекали к юридической ответственности просто агитаторов, которые не были непосредственно причастны к насилию. Но в конце концов они были вынуждены заняться Рихтером, после того как иностранные корреспонденты отсняли и запустили в эфир его речь “Еврейская ложь”, произнесенную в Аушвице. Он угодил на два года в тюрьму. За это время его сподвижники не дали зачахнуть начатому делу и позаботились об укреплении его личного авторитета.
Отдавая должное смелости и самоотверженности немца, Жан-Мишель решил забыть о плохом начале их встречи, тем более что им еще предстояло заниматься общим делом.
Мужчины подошли к столу, и Рихтер включил стоявшую посередине лампу. Под полупрозрачным абажуром виднелась небольшая белая фигурка Пана, играющего на свирели.
Жан– Мишель сел за стол сразу после хозяина клуба.
Граница света чуть-чуть не доходила до глаз Рихтера, однако француз все равно их видел. Они были почти такими же полупрозрачными, как и абажур. Немец имел приличный доход от этого заведения и от гостиничного обслуживания в Берлине, Штутгарте, Франкфурте и Гамбурге. Однако теперь Жан-Мишель готов был поспорить, что Рихтер, еще будучи бедным, любил пускать пыль в глаза.
Француз посмотрел на антресоль второго этажа. По ее периметру шли двери. Очевидно, это были комнаты для тех, кто не желали ограничиваться только танцами.
– Мы так поняли, что у вас здесь и квартира, герр Рихтер?
– Да, но тут я ночую от силы два раза в неделю. Большую часть времени я провожу в помещениях Национал-социалистической партии XXI века, это южнее Бергедорфа. Вот где делается настоящее дело для нашего движения. Пишутся речи, ведутся телефонные консультации, идет рассылка электронной почты, транслируются радиопередачи, издается наша газета… У вас есть последний номер “Кампф”?
Жан– Мишель кивнул.
– Отлично, – продолжил Рихтер. – Все вполне законно. Не то что в свое время, когда власти преследовали меня то за одно, то за другое мнимое прегрешение. Значит, вы прибыли почтить своим присутствием “дни хаоса” и представлять своего патрона на “обсуждениях”, как он их назвал в нашем кратком разговоре по телефону.
– Да, герр Рихтер. – Жан-Мишель наклонился вперед и сцепил руки на столе. – Я приехал к вам с предложением.
Немец никак не отреагировал, и Жан-Мишель слегка растерялся.
– Я весь внимание, – после затянувшейся паузы успокоил его Рихтер.
– Это мало кому известно, – заговорил Жан-Мишель, – но месье Доминик поддерживает неонацистские группировки по всему миру. “Рейзорхедз” в Англии, “Солдат” в Польше, ассоциацию “Только для белых” в Америке и другие. Он стремится создать всемирную сеть организаций, преследующих одну общую цель – расовую чистоту.
– Вместе с “Новыми якобинцами” его силы составят тысяч шесть бойцов, – прикинул Рихтер.
– Около того, – подтвердил Жан-Мишель. – А когда он выйдет на компьютерные сети Америки, их число должно возрасти еще больше.
– Почти наверняка, – согласился Рихтер. – Образцы его компьютерных игр я уже видел. Весьма увлекательно.
– Что предлагает месье Доминик, так это вовлечь вашу организацию, герр Рихтер, в наш круг единомышленников. Он предоставит вам денежные средства, доступ к технологиям “Демэн” и соответствующую роль в формировании будущего мира.
– Роль, – процедил Рихтер. – Прямо как в спектакле.
– Не в спектакле, – возразил Жан-Мишель. – В истории.
Немец холодно улыбнулся.
– С какой стати я должен принимать участие в пьесе Доминика, если способен срежиссировать свою собственную постановку? Жан-Мишель был снова шокирован самомнением этого немца.
– Дело в том, что месье Доминик обладает такими ресурсами, о которых вам остается только мечтать. А благодаря своим связям он мог бы предложить вам как политическую, так и личную защиту.
– Защиту от кого? – поинтересовался Рихтер. – Правительство трогать меня не станет. Два года, проведенные в тюрьме, придали мне образ мученика, страдальца за правду. Да и моим людям личной преданности не занимать.
– Но ведь есть еще и другие вожди, – возразил Жан-Мишель с едва заметной ноткой угрозы в голосе. – Другие потенциальные новые фюреры.
