он так торопится?
— Он амбициозный ублюдок. Пытается заслужить расположение Крогена, чтобы император его наградил. Землей и титулом. Вот чего он хочет. Вернуть ведьму-убийцу — лучший способ угодить нашему новому императору в данный момент.
Сердце замирает.
Триз?
Этот ублюдок здесь?
Конечно, он меня не коснулся, но однажды заставил совершить самые унизительные, оскорбительные поступки.
На этот раз?
Не сможет.
Я больше не боюсь его. Не боюсь мидрианцев и их больных игр за власть.
Я даже не боюсь смерти.
Кайм сказал, что найдет меня в следующей жизни.
Если кто и может, так это он.
— Весла на воду! — Обрюзгший мидрианец, связавший меня, выкрикивает приказы. Лодка качается из стороны в сторону, люди пытаются занять свои позиции.
Арсы на скамьях. Руки на веслах. Руки напряжены. Мужчины пыхтят и ворчат.
Мы начинаем движение.
Обездвиженная, я смотрю на безоблачное голубое небо. Палящее солнце слепит глаза, окрашивая все в белый цвет.
Я тоскую по холоду Кайма, его мрачности, теплым, нежным прикосновениям.
Вернись ко мне, любовь моя.
А до тех пор я буду сражаться, как демон, чтобы мидриане никогда больше не смогли сковать меня своей волей.
Они могут пытать меня сколько угодно, но я не сделаю того, чего они хотят.
Мой разум свободен.
Мое сердце свободно.
Я больше никогда не буду танцевать для них.
И на этот раз мое появление во дворце будет совсем другим.
Глава 7
Амали
Меня затаскивают на огромный корабль с помощью канатов и шкивов и бесцеремонно бросают на деревянную палубу.
У меня пересохло в горле.
Губы потрескались от сухости.
Руки, ноги и спина ужасно болят от неудобной позы.
Я лежу на боку, а мидрианские моряки и солдаты насмехаются надо мной. Приблизившись ко мне вплотную, несколько из них подглядывают за мной и грубо выражаются на гортанном мидрианском языке.
Какая трусость.
Ведут себя так, словно размер их мужественности зависит от того, насколько грязно они смогут высказаться обо мне, и все же я связана и скована так, будто являюсь самым опасным человеком, когда-либо ходившим по этой земле.
Но это не так.
Это звание принадлежит Кайму.
Они ни хрена не понимают.
Внезапно матросы замирают, стоя в строю и отдавая честь. Звук медленных, уверенных шагов гулко отдается по половицам.
— Приятный сюрприз, — раздается знакомый голос. Это точно Триз. Его мрачный тон вызывает во мне волну отвращения. — Почему ты решила, что сможешь убежать от нас, воробушек? — Его блестящие кожаные сапоги скрипят, когда он приседает на корточки рядом со мной. — Разве ты не знаешь, что Арахен протянул свою паутину через весь континент? Мы даже следим за достопочтенными. Интересный у тебя был попутчик, Амали. Мой собеседник из достопочтенных рассказывал много интересного об этом человеке… или демоне, или кто он там. Надеюсь, у тебя не развился синдром привязанности к этому дезертиру достопочтенных, Амали. Кроген придет в ярость, если узнает, что его девственный трофей был испорчен до того, как он смог на него претендовать. Конечно, у нас есть способы проверки, но ты же уже знаешь это, не так ли, воробушек?
Кайм разорвет тебя на части, когда увидит, что ты сделал со мной, тихо бушевала я, вытягивая шею и пытаясь разглядеть его в своем ограниченном поле зрения. Если я не схвачу тебя первой. Мои руки и спина ужасно болят, но не показываю своего дискомфорта, глядя на Триза.
Его отвратительный запах доносится до меня: несвежий пот, табак, кожа и нотки кислятины. Он знаком и навязчив, напоминает мне о том времени, когда я была молода и напугана, когда верила, что моя судьба предрешена.
Теперь я просто хочу убить его.
Трус. Ты такой крутой, когда я скована и беспомощна?
Внезапно в поле моего зрения появляется уродливое лицо Триза. Он почти не изменился с тех пор, как я видела его в последний раз. Возможно, морщины стали глубже, щеки — больше, волосы — седее, но он все тот же жирный, озабоченный старый ублюдок, каким был, когда впервые схватил меня.
Встретить его снова… вот так. Какая проклятая удача.
Его маленькие серые глазки-бусинки медленно путешествуют по моему телу, заставляя кожу покрываться мурашками. — Наш божественный император разделит тебя с Эларом. Ты станешь прекрасной жертвой нашему богу.
О, заткнись наконец с этими напыщенными, мелодраматическими заявлениями, старый мерзкий ублюдок.
Он убирает прядь волос с моей метки. Я подавляю дрожь. Триз развязывает отвратительную промасленную тряпку, зажатую между моими зубами.
Неожиданно моя челюсть и рот свободны, и я чувствую вкус свежего воздуха и горькой грязи. Мне требуется вся моя сила воли, чтобы вести себя спокойно, не кашлять и не плеваться, как рыба, выброшенная на берег. Вместо этого я смотрю Тризу прямо в глаза и ищу центр своего спокойствия.
На мгновение я уплываю отсюда.
Я нахожу спокойствие, вызывая в своем сознании образ Кайма. Нахожу его в воспоминаниях о его ледяной холодности у меня за спиной, когда мы медленно едем по прохладному, тихому лесу во второй половине дня.
Это вызывает улыбку на моих пересохших, измазанных жиром губах.
Не говорю ни слова.
— Разве тебе нечего сказать мне, девчонка? Разве ты не собираешься умолять о свободе?
Молчу.
— Ты даже не собираешься заверить меня, что будешь хорошо себя вести? Потому что если ты будешь вести себя хорошо, я, возможно, даже стану иногда относиться к тебе по-доброму.
Я насмешливо вздергиваю бровь, но все равно ничего не говорю. Не собираюсь доставлять ему удовольствие слышать мой хриплый, надтреснутый голос. Мне отчаянно нужна вода, но не собираюсь умолять о ней.
Враги не могут меня убить и не могут меня трахнуть.
Нет ничего, что они могут сделать со мной, что могло бы меня напугать.
Ничего.
— Упрямая сука, — рычит Триз, поднимая руку, как будто хочет ударить меня.
Оскаливаюсь на него. Давай, трус. Ударь меня.
Позади него солдаты и матросы недовольно бормочут между собой. Несколько из них делают знак Элара руками. Похоже, им не нравится, как Триз обращается со мной.
Что происходит?
Голоса раздаются вокруг меня.
— Ей не повезло.
— Плохая примета.
— Мне не нравится плавать на «Лакслане». Никогда не любил. А теперь у нас на борту она?
— Ты знал, на что подписывался, Горри.
— Э, командир, — говорит один из мужчин, бородатый, татуированный моряк, — мы не можем позволить ведьме быть здесь.
Триз оглядывается через плечо. — Тогда мы закроем ее в трюме. Закуем ее в кандалы. Она не сможет ничего сделать.
— Вы не понимаете, сэр.
— Чего не понимаю? Ты
