я уверена, речь идёт о Хамзе, по прозвищу Шрам, и Султане. Если судить о том, что снилось продолжительное время, то выводы сделать несложно...
Разве такое бывает?! Это не просто пустые бессмысленные сны, а видения-воспоминания о прошлом девушки, если не в полной мере, то в некой альтернативной версии — и специально для меня. Разумных объяснений всему творящемуся со мной не нахожу.
Мистика какая-то…
— Аяз… — повторила я, представляя визуально весь образ в целом и примеряя это имя на Султана — пока срастить не удаётся... — Вы не пробовали отыскать того мужчину?
— Пробовали… — покачал головой Константин Андреевич, — безрезультатно. Сами очень хотели бы разобраться в случившемся в тот день… Они с Леной вместе на мотоцикле ехали. Что произошло дальше, каковы причины аварии: не справился с управлением, превысил скорость, что-то помешало или кто-то всё умышленно подстроил? Мы не в курсе. Остаётся гадать. Наша внучка сразу разбилась насмерть — от удара об ограждение её отбросило на несколько метров на проезжую часть встречного движения, и она угодила прямо под колёса другой машины. Зато Аяз царапинами да ссадинами отделался, насколько нам известно.
«Мотоцикл…» — во снах Султан пользовался этим транспортом.
— Он исчез бесследно, поэтому не смогли его найти, — добавила Валентина Ильинична. — Возможно, убили. Ничему не удивлюсь, если это правда. Несостоявшийся муж Алёны — настоящий монстр, чудовище в людском обличье. Но она не замечала, какой жестокий, циничный, беспринципный человек находился рядом: до тех пор, пока на себе не ощутила истинную натуру женишка — потом осознала, с кем связалась, да было уже поздно. Не раз пыталась уйти от него — не отпускал. Нам жаловалась тоже, хотела вернуться на Родину. Тогда-то наша девочка познакомилась с тем мужчиной… — женщина резко замолчала, а лицо перекосило от нескрываемой злости.
— …и это привело к погибели… — закончил фразу жены Константин Андреевич. — Где справедливость? — возмутился он.
— Простите, я не должна была ворошить незаживающие раны, — услышав трагическую историю, не сдержалась и по моим щекам потекли беззвучные слёзы.
«Время не лечит, лишь ненадолго заглушает боль утраты, чтобы усилиться стократно, когда воспоминания нахлынут вновь, а душевные раны, затянувшиеся тонкой кожей шрамы, лопнут, воспалятся и загноятся…».
— Не извиняйся, милая, ты же не знала, — Валентина Ильинична достала бумажные платочки из сумочки и протянула мне.
— Спасибо, что поделились, — выходит, я получила ценную информацию. Сами того не подозревая, они рассказали важные вещи, а главное — помогли понять, в каком направлении двигаться дальше.
«Может быть стоит признаться во всём?».
И словно прочитав мои мысли, Константин Андреевич тут же спросил:
— Ярослава, а почему тебя это так заинтересовало? — он посмотрел цепким внимательным взглядом.
Ответить я не успела.
Нас прервали.
Со спины прозвучал мужской голос…
Глава 9
— Merhaba, — произнёс подошедший человек, обратившись к нам (что по-турецки означает: «здравствуйте» — это без перевода понимаю и знаю, выучила несколько слов на местном языке из соображений элементарной вежливости, если потребуется воспользоваться).
А я боюсь пошевелиться…
Голос мужчины не кажется мне знакомым, ничего не напоминает и ни с чем не ассоциируется, а вот само звучание — утробное, басистое, грубое, с властными стальными нотками, вселяет тревогу, погружая в состояние, граничащее с ядовитой паникой… По силе восприятия сравнить это можно, пожалуй, лишь с животным страхом — на каком-то первобытном уровне, основанном на инстинктах, как сигнал к бегству и спасению. Появилась нервозность и странное необъяснимое волнение, вплоть до лёгкой дрожи в теле, а сердце учащённо забилось в бешеном ритме.
Обернувшись назад, в очередной раз, я испытала шок, когда посмотрела на него… Возникло единственное желание: съёжиться, сжаться под его тяжёлым, пристальным, прожигающим насквозь взглядом, а лучше — немедленно уйти, лишь бы не видеть...
Жуткие шрамы…
Они избороздили кожу толстыми линиями с неровными краями, будто следы, оставленные острыми когтями хищника, как от мощного удара наотмашь — проходят точно по центру, тянутся от лба, через нос, рот, вдоль шеи и прячутся под воротником рубашки. И это точно не тот случай, когда подобные отметины являются украшением мужчины. Мимика лица перекошена. Выглядит ужасающе и зловеще.
Он тоже рассматривает меня — с нескрываемым удивлением и интересом, как успела заметить… Так сразу не угадаешь, о чём думает: изогнул бровь, при этом ухмыляется уголком губ, что больше напоминает звериный оскал, отчего ещё страшнее становится.
Противные ощущения вызывает — не только из-за отталкивающего образа в целом, но и давящей энергетики, исходящей от этого человека, словно горячие потоки воздуха резко сгустились, окружили и душат. А глаза у него чёрные как непроглядная ночь — пугающие бездонные омуты, в которых отражается тьма…
Чувствую, насколько он опасен. Интуиция вопит истошным воплем: «от таких надо держаться на расстоянии!».
Я с трудом разорвала зрительный контакт, опустив голову и отвернувшись.
Константин Андреевич поздоровался с ним в ответ — пренебрежительно, недовольно и неохотно, как показалось. Затем сказал что-то ещё на турецком языке. После чего мужчины начали спорить, возмущаться и кидаться взаимными претензиями, судя по сыплющейся обвинительной интонации в адрес друг друга.
В этот момент, Валентина Ильинична ухватила меня за локоть и повела за собой в направлении выхода с кладбища.
А попутно предупредила:
— Тебе необходимо уйти. Срочно. Ради своей же безопасности, — настоятельно порекомендовала. — Встретимся в отеле и всё обсудим. Объясню сложившуюся ситуацию.
— Это Серкан, да? — зачем-то уточнила я.
Впрочем, и так понятно — он. Внешность не самая дружелюбная и располагающая к себе — действительно, похож на чудовище, безжалостное и жестокое. Прям Дьявол во плоти. Мерзкое впечатление производит, вызывая неприятные эмоции, отвращение и другие тошнотворные ощущения.
Зато теперь знаю, как выглядит. Во снах я лишь слышала о нём, но лица не видела ни разу, а поведанная родственниками Лены трагическая история — добавила подробной характеристики, чтобы быть осторожной и внимательной.
— Кто ж ещё… — раздражённо прошипела женщина. — Мы совсем не ожидали, что Серкан заявится сюда. Почти два года не ходил на могилу, а тут пожаловал собственной персоной. Хватило ведь наглости. Сволочь… Наверняка, что-то понадобилось, раз пришёл. Найти нас в этот день проще простого — всегда здесь…
— В чём дело? — я растерялась. Не удержалась и посмотрела на мужчин. — О чём они говорят? — «а точнее — ругаются» — пытаюсь домыслить суть их фраз, хотя для меня это
