всего!
Летом 55-го после возвращения из Женевы с первой послевоенной конференции глав великих держав, на которой британский премьер сэр Энтони Иден пригласил Хрущева посетить Лондон с официальным визитом, началась практическая подготовка первого визита советских руководителей в столицу одного из ведущих западных государств.
Хрущев непременно хотел отправиться к Британским островам на корабле, чтобы в Лондон из портового Портсмута добираться уже поездом и таким образом иметь возможность посмотреть страну, хотя бы из вагонного окна. Советскому лидеру еще не доводилось бывать в Англии, и он хотел приглядеться к капиталистическому образу жизни как можно лучше. Доказывать небезопасность такого маршрута поездки Хрущеву было делом абсолютно бесполезным. Серову оставалось одно: сделать все возможное, чтобы безопасность советской делегации во время английского вояжа не пострадала.
— Если ты, Иван Александрович, так беспокоишься за нашу жизнь, — заметил ему Хрущев в ответ на соображения генерала о предпочтительности полета в Лондон на самолете, — то езжай к англичанам заранее и проверь все на месте сам. На то ты и начальником на Лубянке служишь.
После консультаций Серова с военными было решено для морского путешествия выбрать крейсер «Орджоникидзе». Это был, по мнению специалистов, надежный и достаточно хорошо оборудованный корабль.
Лондонскому посольству, а также резидентурам КГБ и ГРУ в Англии было поручено направлять в Центр всю доступную информацию по визиту. На судно заблаговременно командировали группу опытных контрразведчиков. А в Лондон для координации вопросов обеспечения безопасности предстоящего визита Серов отправился сам.
Оказавшись в Англии, Иван Александрович рассчитывал остаться там подольше вплоть до приезда в страну Хрущева с Булганиным. Ему хотелось отдохнуть от московской суеты. Поиграть в теннис на знаменитых кортах Уимблдона: Серов любил эту игру. Не тут-то было! Проклятые газетчики поломали все его планы…
Автомобиль выехал к набережной Москва-реки. Из окна машины был виден залитый вечерними огнями московский Кремль. Привычная для глаз картина. Дом на Грановского, где жила семья председателя КГБ, был в двух шагах от Кремля.
Серов любил эту древнюю крепость. Но не за ее историю или красоту. Памятники старины он толком не знал и вообще мало что понимал в архитектуре. Но к Кремлю он относился уважительно и даже трепетно. Кремль в его представлении был отменным военно-инженерным сооружением с грозными бойницами и мощным арсеналом, многочисленными тюрьмами и пыточными в высоких и неприступных башнях, с добротными казармами для охраны и лобным местом для казни непослушной черни.
Иван Александрович не был поклонником ни итальянского архитектора Аристотеля Фиораванти, создавшего Успенский собор, ни миланского мастера Петра Антонио Солярио, соорудившего Спасскую, Боровицкую, Никольскую и Арсенальную башни. О них он ничего не слышал.
Генерал был практиком и прагматиком. Поэтому Кремль для него являл собой, прежде всего, образец непоколебимой мощи и устрашающей власти, которая умеет и знает, как за себя постоять.
ЗИС свернул с Большого Каменного моста к Боровицким воротам и въехал в Кремль. Офицер охраны на въезде тут же взял под козырек.
Проехав вдоль Большого Кремлевского дворца и Тайницкого сада, машина свернула налево к зданию правительства, дому под зеленым куполом, служившему при царе резиденцией Сената.
Соборная площадь была пуста. Вечером Кремль закрывали от посетителей, которых разрешили пропускать сюда лишь летом 55-го, отменив давний сталинский запрет.
Хрущев собирался ехать домой, когда у дверей кабинета появился Серов. Весь день Хрущев разбирался с новыми назначениями в аппарате ЦК и в республиканских партийных органах. Для него это было главной задачей в последние месяцы. Прошедший в феврале XX съезд партии позволил ему значительно, почти наполовину обновить состав ЦК, избранного в пятьдесят втором году еще при Сталине. Урезав полномочия центральных министерств, Хрущев перераспределил административную власть в стране в пользу партийных органов на местах. Эти меры ослабляли позиции сталинистов и обеспечивали ему поддержку новой партократии. Именно на нее он делал ставку в борьбе за власть. Но позиции Молотова, Маленкова и Кагановича — этих врагов десталинизации, — равно как и их ставленников в руководстве, все еще были достаточно крепки.
— Ну что, вытурили тебя капиталисты из Англии, — с улыбкой, но не без издевки бросил генералу вместо приветствия Хрущев.
— А ну их к лешему, Никита Сергеевич, разве с ними договоришься?! — посетовал Серов. — Кроме того, я же для них смертный враг. Они от ЧеКа как черт от ладана шарахаются.
Н. С. Хрущев и И. А. Серов в годы войны
Хрущеву понравились эти слова Серова. Он знал Ивана Александровича уже семнадцать лет. В 39-м судьба свела их вместе на Украине. Хрущев тогда возглавил республиканский ЦК, а Серов был назначен руководить украинским НКВД.
В грозные годы сталинских репрессий они, как могли, поддерживали друг друга. Оставались друзьями и в пору военных испытаний, и после войны. Никита Сергеевич без колебаний относил Серова к своим наиболее надежным и верным союзникам. Доверие это прошло испытание временем. Не случайно в июле пятьдесят третьего Хрущев предложил членам Президиума ЦК именно кандидатуру замминистра внутренних дел Серова для организации ареста Лаврентия Павловича Берии. Этот «кремлевский кардинал» после смерти Сталина вновь возглавил как министерство внутренних дел, так и министерство госбезопасности — главные крепости власти в стране. Кандидатура Серова тогда не прошла. Арест Берии и его ликвидация были возложены на генерала Москаленко. Но и Серов оказался тогда незаменимым помощником для Хрущева. Оставался он им и теперь, когда борьба за власть в кремлевских коридорах становилась все более скрытой и изощренной.
Хрущев вышел из кабинета. Помощник подал ему черное ратиновое пальто и шапку. Никита Сергеевич протянул Серову руку и стал спускаться по лестнице вниз к машине.
«Первый» по-прежнему доверял Серову. Тот, вне сомнений, был ему беззаветно предан, что не раз доказал уже делом. С другой стороны, Хрущев отводил шефу секретной службы лишь дебютную часть партии в своей политической игре. Генерал, по замыслу «Первого», должен был рано или поздно сойти с политической сцены, чтобы не дискредитировать своим сомнительным прошлым новый антисталинский курс Хрущева.
«Но пока еще рано, время не пришло…» — подумал про себя, сидя в машине, Никита Сергеевич.
Серов выходил из кабинета Хрущева озабоченным. Его по-прежнему занимал предстоявший визит в Англию. Генерала беспокоили доклады подчиненных о возможном минировании корабля. Кое-кто на Лубянке не исключал открытой диверсии против крейсера «Орджоникидзе». Серов относил их на счет чрезмерной подозрительности чекистов. Впрочем, ничего излишнего в ней генерал не находил. Подозрительность вообще была Серову по душе. Без нее, он полагал, в его работе никак нельзя было обойтись.
Генерал устроился в кабине ЗИСа, стоявшего у крыльца кремлевского особняка,
