улыбается, когда ногой провожу по его голени.
— Что такое? — хлопаю ресницами.
— Люди же увидят!
— Пусть посмотрят, позавидуют, — нога скользит выше, по колену, упираюсь пальчиками в пах.
Как же тесно в его штанах! Возбуждённо облизываю верхнюю губу, смотря в серебристо-серые глаза мужчины. В его зрачках вспышки проносятся. Голодный. Ненасытный.
Хочет меня, как пять лет назад. Все эти долгие годы заводится с пол оборота, стоит только лёгкий намёк дать. И это безумно греет изнутри, заставляя трепетать под внимательным блестящим взглядом.
— Я уже жалею, что сразу не повёз тебя в гостиницу, — рычит.
Откидываюсь на спинку кресла, осторожно массирую ногой твёрдый член сквозь ткань брюк. Женя закрывает глаза, гладит сильными пальцами мою ступню, сжимает.
— Щекотно! — хихикаю я.
— Лисёнок, прекращай. Иначе мы уйдём отсюда голодные.
— Я очень… очень голодная! — прикусываю губу и глажу свою шею рукой. Знаю, что Женя понимает мой намёк.
Обожаю с ним играть. Дразнить. Раззадоривать. Будить в нём зверя.
На секунду перевожу взгляд в зал ресторана. Страшновато всё таки, что кто-то на нас смотрит. Мы едва ли не занимается сексом прямо здесь, на этом столике.
Вздрагиваю и перестаю дышать, холодная волна окатывает от макушки до кончиков пальцев.
Тёмный взгляд, налитый ненавистью и ревностью, прошибает насквозь. Стрельцов сидит у бара, далеко от нас, держит в руках широкий бокал с напитком янтарного цвета. Рот скошен в однобокую хищную улыбку, больше напоминающую оскал.
Я быстро одёргиваю ногу, отворачиваюсь к окну и прикладываю ладони к горящим щекам.
— Алис, что с тобой? — голос мужа звучит отдалённо и будто в замедленном режиме.
Цепляюсь взглядом за вывеску напротив ресторана, буквы пляшут, плывут.
— Алиса!? — Женя тянется ко мне, легко качается моей руки.
— А? — испуганно отшатываюсь. — Мне нужно в туалет, я сейчас приду.
Встаю с места, схватив сумочку. Стремительно пролетаю к дамской комнате. Выдыхаю, выглядываю из-за угла.
Место, где сидел Дима, пустое. На баре стоит на половину пустой бокал. Неужели показалось? Может, это и не он вовсе… галлюцинации. Просто молодой человек с таким же типажом, как у Стрельцова, а моё встревоженное сознание само всё додумывает и дорисовывает.
Что вообще Дима может тут делать?
И почему, чёрт побери, я так реагирую!
Разозлившись, пялюсь на своё отражение в большое зеркало над раковиной. Стужу ладони в холодной воде и прикладываю к лицу. Щёки покалывает, но я успокаиваюсь.
Возвращаюсь в зал, где меня ждёт напуганный муж и уже поданный заказ.
— Всё хорошо, — говорю тихо, но уверенно, опередив расспросы Жени.
Пока едим, муж начинает рассказывать о своей работе, а я с опасением кошусь в сторону барной стойки.
Наверное, мне и правда показалось.
8
— Что ты собираешься делать? — спрашивает Таня, стоя у входной двери с дорожной сумкой в руках.
Уезжать собралась. Обиделась.
— Найду её мужа, припугну. Если понадобится, приму более жёсткие меры.
— Ты психопат, Дима! — девушка взволнованно теребит ремень сумки.
— Может быть, — бросаю на эскортницу молниеносный взгляд.
Таня бледнеет, поджимает пухлые губки, превращая их в одну тонкую полоску.
— Она же счастлива без тебя. Мужа любит, дочка у них. Зачем ты вообще туда лезешь?
— Алиса принадлежит только мне, — закипаю от ярости.
Когда увидел её в "Алмазе", сначала растерялся. Эта дрянь рядом со своим мужиком от счастья чуть ли не светится. Заигрывает с ним на глазах у всех, никакого стыда.
Повзрослела Алиса. Перестала бояться показывать свои желания при людях. Раньше шикала "На нас же смотрят, прекрати!", а теперь сама своей ногой…
Чёрт!
На месте этого жалкого подонка должен быть я.
Всепоглощающая ревность накрывает с головой, и волком выть хочется. Разорвать собственными руками и Алису, и мужа её. Своими же зубами загрызть! Я обязательно найду способ вернуть её, заставлю приползти ко мне на коленях. Ноги будет мне целовать и в любви вечной клясться. Не захочет по хорошему, так я заставлю по плохому.
— Прощай, Дима, — пикает Таня, касается тонкой рукой ручки двери.
— Стой, — торможу её.
Смотрю на Таню, а вижу другую женщину. В штанах моментально становится тесно, когда представляю вместо шлюхи мою милую Алису.
— Не смотри так, — растерянно. — Ты меня пугаешь.
— Я ведь хорошо тебе плачу, Таня. Почему ты так спешишь к своим клиентам?
Молчит, морщит аккуратный носик.
— Я думаю, что ты понадобишься мне здесь, — губы невольно вздрагивают в улыбке.
— Я хочу свободы, Дим, понимаешь?
— Ты сама продалась. При чём не за дёшево.
— Я знаю, — качает головой и тяжело вздыхает.
— Останься, — уже не просьба, скорее приказ.
Таня бросает дорожную сумку, и та с грохотом падает ей в ноги.
— Мне нужно семь миллионов, чтобы…
— Не продолжай, — не хочу выслушивать исповедь шлюхи. — Будут тебе твои миллионы.
— Мне нужно срочно, — уточняет девушка.
— Если поможешь вернуть Алису, я дам намного больше.
— Но… Как я могу тебе помочь?
— Скоро узнаешь, — мой гениальный план уже созрел, осталось только пару деталей обдумать. — А сейчас иди в спальню.
— Опять? — ошарашенно расширяет глаза.
…
Ночь в отеле была волшебной. И небо в алмазных звёздах увидела, и вихрем счастья на Юпитер чуть не унеслась. Женя был пылким и страстным со мной, как никогда. Его влажные ласки на моём пульсирующем клиторе до сих пор вгоняют в краску, и я осторожно беру его за руку, продолжая смотреть в окно такси. Мимо проносятся многоэтажки, цветные вывески магазинов и кафешек, зелёные бульвары и многолюдная набережная, а в голове бегущей строкой жаркие слова мужа, сказанные бархатным хриплым голосом прямо мне в губы: "Ты лучшее, что со мной случалось!"
Женя сильнее сжимает мои пальцы, смотрит на меня, улыбается. Будто мысли мои прочитывает и романтично-эротичное настроение чувствует.
Мне этого не хватало. Свободы. Драйва. Нежности до самого утра. Клятв, что навеки, что никому не отдаст.
Василиска бежит встречать нас, ухватив с собой новые рисунки. Папу обнимает первым.
— Привет, котёнок, — Женя гладит малышку по рыжим кудряшкам, а моё сердечко заходится от нежности.
Женю дочка явно любит больше, я даже невольно ловлю нотки ревности. Ну ничего, это возраст такой. Начнутся мальчики, свидания, косметика… и прибежит ко мне за дружеским советом. Я уже решила, что бы ни случилось, никогда не ругаться на неё. Это моё святое правило в воспитании, засевшее в подкорке ещё с подросткового возраста, когда ответственность за меня упала на плечи старшей сестры.
— Мамуууля, — Вася виснет у меня на ноге, и я наклоняюсь, чтобы поцеловать.
С кухни доносится аппетитный запах пирога с мясом. Анастасия Сергеевна, видимо, постаралась.
И не только с пирогом.
— Где мои
