— Драгоценности. Фамильные реликвии, которые мой отец отдал твоей матери.
Анну снова охватил озноб.
— Он подарил их моей матери, а ты решил отобрать?
— Эти украшения принадлежали моей семье более века. Они — часть семейного достояния.
— Они дорого стоят?
— Да. Вообще-то я собирался компенсировать тебе их полную стоимость.
— О, неужели? — Она ни капли не верила его словам. — Почему же тогда ты просто не спросил меня о них?
— Потому что тогда бы ты начала расспрашивать, как они попали к твоей матери.
— А ты не хотел, чтобы я узнала об отношениях твоего отца с моей мамой. — Анна нахмурилась. — Должно быть, он на самом деле ее очень любил, раз подарил ей семейные драгоценности.
— Им просто было хорошо вместе, только и всего.
Она уже с трудом могла сдерживать раздражение.
— Сейчас понятно, почему твой отец оставил землю и коттедж моей матери. Он знал: если когда-нибудь с ним что-нибудь случится, ты заставишь ее уехать. Твоей отец очень не хотел, чтобы мою маму едва ли не силой выгнали из дома, который она так любила.
— На вырученные деньги она могла бы купить домик и получше.
— В наши дни на двести пятьдесят тысяч не слишком-то разгуляешься.
Налдо снова сощурился.
— Хорошо. Четыреста тысяч долларов.
Его желваки ходили ходуном. Анна побледнела от гнева.
Неужели ему так не терпится от меня избавиться? Да еще в такой грубой форме!
— Это включает стоимость украшений? — Ее голос прозвучал холодно как лед.
— Если драгоценности будут найдены, то их цену мы можем обговорить дополнительно. Надеюсь, я могу рассчитывать на твое молчание. Нам обоим будет весьма неприятно, если наши родители станут предметом грязных сплетен.
— О, неужели? Возможно, отдав моей матери драгоценности, твой отец тем самым хотел купить ее молчание? Чтобы никто не знал о его тайной любовнице. — Анна вскочила на ноги. Сердце выпрыгивало у нее из груди. — Я стыжусь знакомства со всеми вами. Моя мама была самой доброй и любящей женщиной на свете, но ее опозорило отношение моего отца, да и твоего тоже.
— Ты не понимаешь до конца всей ситуации. — Ледяной голос Налдо заставил Анну содрогнуться.
— Я понимаю все, что необходимо понимать. Моя мама вполне подходила для постели, но не для брака. — Слезы угрожали вот-вот хлынуть у нее из глаз. Ей приходилось ловить ртом воздух, чтобы хоть как-то их сдержать. Нечестно, что мужчины могут использовать женщин и получать все, что им нужно, не давая взамен никаких обещаний. Почему женщины позволяют им так с собой поступать?
Сжав кулаки, не в силах больше спорить, она вылетела из столовой. Она пробежала мимо испуганной Пилар и с силой ударила входную дверь ногой.
Налдо не бросился за ней. Он знал: она обязательно вернется за своими деньгами.
Анна тоже знала, и от этого на душе у нее становилось еще тяжелее.
Налдо стоял у окна своей спальни, всматриваясь в темноту. Почему Анна не могла отнестись ко всему спокойно?
Слабый свет в окне коттеджа свидетельствовал о том, что она не может заснуть так же, как и он.
Она продаст. Здесь ее больше ничего не держит. Нужно только договориться о цене. Разве что-то может измениться от того, что теперь она знает: наши родители были любовниками? Все это в прошлом.
Налдо смутно видел силуэт Анны в освещенном окне. Вот она резко откинула волосы назад. Несмотря на то что он не мог видеть все подробности, его воображение тут же нарисовало, как она переодевается в ночную рубашку, как мягкая ткань обтягивает ее высокую, упругую грудь.
Налдо резко отвернулся от окна. Желание бушевало в нем. Какая ирония! Вероятно, его отец тоже когда-то стоял у окна и наблюдал за своей любовницей.
Налдо вдруг стало тяжело дышать. Его отец был хорошим человеком, заботливым и нежным. И он любил Летти Маркус как свою жену.
Честно ли с моей стороны позволять Анне думать, будто мой отец всего лишь использовал ее мать? Мое замечание во время ужина о том, что их связь была всего лишь любовной интрижкой, и ничем более, бесчестит память наших родителей.
Налдо провел рукой по волосам и потянулся, стараясь избавиться от напряжения в спине.
Анна убежала, едва сдерживая слезы. Очевидно, я поступил по-свински. Нам обоим было бы гораздо легче, если бы я постарался смягчить удар, успокоил ее.
Порыв Налдо пойти к Анне среди ночи не имел никакого отношения к его желанию поцеловать ее мягкие соблазнительные губы и узнать, какова она на вкус. У него не было мыслей о том, чтобы запустить руки под ее розовую пижаму и ощутить шелковистость ее кожи, почувствовать каждый изгиб ее божественного тела.
Как раз напротив — ночной воздух охладит его пыл.
Было три часа ночи. Анна перерыла, весь дом, стараясь отыскать драгоценности.
Шокирующее известие о том, что у ее матери был роман с Робертом де Леоном, заставило девушку увидеть все в совершенно ином свете.
Внезапно ей стало еще грустнее. Летти была так предана своему любимому хозяину и любовнику, что никогда не смела и словом обмолвиться об их отношениях даже своей родной дочери.
Снова слезы навернулись на глаза девушке. Найдет ли она в себе силы начать… новую жизнь?
Резкий стук в дверь заставил ее затаить дыхание.
— Анна.
Какого черта Налдо приперся в три часа ночи?
— Я знаю, что ты не спишь.
— Убирайся отсюда! — крикнула она сквозь слезы.
Он решил воспользоваться своим ключом и уже в следующее мгновение появился в дверях коттеджа.
Растрепанные волосы Налдо спадали на глаза. В темной клетчатой рубашке с засученными рукавами он выглядел не менее элегантным, чем несколько часов назад.
— Я увидел свет в твоем окне. Я тоже не мог заснуть. — Его голос был невероятно низким и хриплым.
— Я искала драгоценности, но пока безрезультатно.
— Не беспокойся о драгоценностях. — Налдо подошел ближе. Слабый свет люстры осветил его лицо. — Твоя мать сделала моего отца счастливым. Он очень сильно ее любил.
Слова и странное выражение его глаз заставили Анну затаить дыхание.
— Зачем ты говоришь мне это?
Он не ответил, только подошел еще ближе и заключил ее в свои объятия. Где-то в глубине ее души родился протест, но тут же исчез, стоило только Налдо еще крепче прижать ее к себе.
Ее так давно никто не обнимал!
— Меня не было здесь почти три года. О боже, как много я потеряла!
— Твоя мама знала, что ты беспокоишься о ней и что ты очень много работаешь. — Его сильные руки скользили по ее спине и заставляли ее сердце биться быстрее.
