Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 121
Великой Французской революции «свободе» была отведена первая позиция. Слово «свобода» вошла в официальные девизы многих государств мира. Статуя свободы стала со временем символом США. Первоначально статую предполагалось установить при входе в Суэцкий канал под названием «Египет, несущий свет в Азию». Идея «света», несомого в Азию, исходила из аксиомы пребывания Востока в состоянии мрака. «Свет» этот был не христианский. Статуя представляла образ, сопрягаемый с подражанием традициям эллинизма. Его семантика сопрягалась исходно с тематикой западного экспансионизма и глобализма.
В США статуя была доставлена в 1885 году, став там фактически сразу идеологическим месседжем. Уместно было бы, в связи с этим напомнить слова, что свободные нации статуи свободе не устанавливают 39.
Свобода либеральная
Разные идеологии имели собственную трактовку категории свободы. Социализм — свобода как отсутствие эксплуатации, фашизм — свобода как господство свободных над несвободными, либерализм — свобода как снятие социальных обременителей. Но ввиду того, что сегодня чаще всего свобода ассоциируется именно с либерализмом, деконструируем прежде всего либеральную версию.
Каждая классическая идеология имеет в своей основе определенную антропологическую модель. Человек в либерализме есть то, чем он никогда не являлся для религиозной антропологии — индивидуум. Индивидуум — латинский эквивалент греческому слову атом. Развитие человеческих качеств означает в либеральной перспективе индивидуализацию.
Все социальное — это есть некая внешняя нагрузка на индивидуума, пресс общества, подавляющий свободу. Либеральный проект и состоит в высвобождении индивидуума от этих обременителей, достижение «свободы от» (Liberty). Происходит последовательно освобождение от религиозной идентичности, от национальной идентичности, от гражданского долга, от государства, от семьи, от пола. Исторический процесс в либеральной версии это и есть освобождение человека. Сегодня он представлен в виде популярной версии «теории модернизации», представляющей собой модифицированную историософию либерализма.
Но логика освобождения человека, когда уже состоится и происходящее сегодня освобождение от пола, состоит следующим шагом в освобождение от человеческого. Этот финал можно назвать «расчеловечиванием», а можно «смертью человека». Но это будет и смерть либерализма, так как будет самоупразднено его базовое антропологическое основание — индивидуум.
Педагогическим следствием принятия либеральной платформы является педагогика автономности учащегося. Вместо установки на социализацию принимается установка индивидуализации, раскрытия индивидуальных потенциалов человека, отличающих его как индивидуума от других индивидуумов. Предписывается в выстраивании обучения исходить из индивидуальных потребностей ребенка, идти за его потребностями, какими бы они не были. Педагог в этой модели — только коучер. Индивидуализация становится стратегическим ориентиром всей системы образовательной деятельности. Для каждого учащегося в идеале предлагается своя, вытекающая из его индивидуальных потребностей, программа образования. Свобода учащегося в рамках этого подхода является базовым основанием.
Характерно в отношении раскрытия антропологии либерализма признание одного из классиков либеральной теории Ханны Арендт, считающейся основоположницей критики тоталитаризма. Согласно ей, понятие «человек» исключает использование понятия «прогресса». Действительно, человек — атом неизменен. Меняться может под него окружающая среда, к которой собственно понятие прогресс и относится. Создается техносфера. Но по отношению к человеку задачи нравственного преображения в либерализме нет.
Как отметил А.Г. Дугин в интервью ведущей Первого канала российского телевидения Е. Стриженовой: «… либерала не западника теоретически быть не может. Либерализм — это совершенно конкретная идеология, у которой есть своя собственная структура, собственные ориентиры, собственная история. Быть русским патриотом в наше время и одновременно быть либералом — это быть шизофреником» 40.
Либерализм в антропологическом плане предельно выхолащивает социальное содержание природы человека. Лишая его имманентной социальности, либеральная идеология сводила человеческое бытие к биологическому уровню существования. Отсюда прямой шаг к диктатуре потребительской морали. Если человек — это индивидуум, а индивидуум — это несоциальное и, следовательно, животное существо, то императивом данного существа должно являться максимальное удовлетворение своих потребностей.
Еще Аристотель говорил, что человек вне общества есть либо бог, либо зверь.41 Если религия устанавливала идеал обожения, то либерализм, реализуясь через принцип асоциальности, сводил антропологию к природе зверя. Прямо о биологизаторской парадигме либерализма, естественно, не говорится, но сущностно это следует из всей логики провозглашаемых ценностей. Мальтузианство и социал-дарвинизм в этом отношении оказались логически встроены в либеральный концепт. Сама идея мира как пространства конкуренции есть сущностно перефраз положения — «человек человеку волк».
В теории либерализма борьба за существование применительно к социуму была поименована как конкуренция. Общественные отношения рассматривались через парадигму глобального рынка. Вступая в рыночные отношения, люди конкурируют друг с другом. Государство — «ночной сторож» лишь следит за честностью конкуренции. Одни объективно побеждают в конкурентной борьбе, другие проигрывают. Конкуренция не ограничивается только сферой экономики, распространяясь на политику, культуру, науку. По результатам конкурентной борьбы формируется общественная иерархия.
«Сверхуспешные» занимают верхние этажи пирамиды. Это уровень элиты. От них онтологически отделены «неуспешные» — массы. Это те, кто не смог пробиться на уровень истеблишмента. Но этажом обитания масс общественная пирамида не заканчивается. Есть еще и социальное дно, уровень аутсайдеров. Это те, кто не смог вообще встроиться в систему рыночных отношений. Их удел — безработица, нищенство, негласный остракизм. Наличие дна имеет для либерализма принципиальное значение. Без него самой системы всеобщей конкуренции, в которой есть победители и побежденные, уже не будет существовать.
«Социальное дно» самим своим наличием есть демонстрация того, что будет с теми, кто не желает жить по законам рынка. Безработица необходима для либеральной модели, как фактор мотивации работающих через страх потери работы. Теряющий работу теряет в условиях рынка едва ли не все. Он оказывается в состоянии изгоя общества, социально-отверженного.
Ни одно общество не может быть построено исключительно на идее свободы, как таковой. Социогенез начинается с установления табу, то есть ограничителей свободы человека. О бесперспективности выстраивания общества на идее свободы рассуждал в свое время Василий Розанов: «Вот что значит рвануться к неудачной теме: Франция гибнет и уже почти погибла (даже население вырождается) в судорожных усилиях достигнуть просто глупой темы- Свободы. Нужно достигать гармонии, счастья, добродетели, героизма, хлеба, женщин; ну, если брать отрицательное — достигать разврата. А не пустоты: а свобода есть просто пустота, простор.
— Двор пуст, въезжай кто угодно. Он не занят, свободен.
— Эта квартира пустует, она свободна.
— Эта женщина свободна. У нее нет мужа, и
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 121
