венгров и московитов»1.
Однажды целый отряд испанских солдат обратился в ислам, дабы избежать плена, и впоследствии был, видимо, полностью ассимилирован – как и немногочисленные чёрные африканцы, которые попадали на север с караванами невольников, выкупались на свободу и включались в эту грандиозную корсарскую гонку за богатствами. Евреи, как местные, так и иностранные (включая марранов и конвертадос из Испании, а также другие сефардские группы), во всех варварийских государствах занимались торговлей и финансовыми операциями и нередко достигали немалого веса в правительственных кругах. Европейские купцы, консулы, монахи и священники-редемпционисты представали небольшой группой изумлённых зрителей этого экзотического многоцветного объединения разбойников, и по счастью, некоторые из них записали свои впечатления и воспоминания. Сами же пираты не оставили о себе ни единого слова.
Героем и идеалом корсарской лихости был Хайреддин (Хизр) Барбаросса (Рыжебородый), величайший потомок семьи мореходов (вероятно, албанского происхождения, но живших на Лесбосе), впервые появившийся в Западном Средиземноморье в качестве представителя слабеющих египетских мамлюков.
Неизвестный итальянский художник.
Хайреддин Барбаросса. Ок. 1530–1560
Находясь в Тунисе, он вместе со своими братьями присоединился к маврам из Гренады для участия в набегах на испанские побережья. Они создали собственный вольный флот и продавали свои услуги различным североафриканским правителям; после чего, когда было возможно, они убивали нанимателей и брали под свой контроль город за гордом (Беджаю в 1512 году, Джиджель в 1514 году, Алжир в 1515 году); их штаб-квартирой на некоторое время стал остров Джерба. Примерно в 1518 году, испытав жестокий натиск Испании, Хайреддин обратился за помощью к османскому султану Селиму I («Грозному») и был назначен наместником, или бейлербеем Алжира. Ему наконец удалось в 1529 году изгнать испанцев из их островной крепости в бухте Алжира и захватить Тунис в 1534 году2. Султан назначил его адмиралом всего турецкого флота. В этот период у османов было соглашение с Францией, и Барбаросса в качестве союзника совершал свои операции от берегов Прованса. Но сила его была столь велика, что он запретил колокольные звоны церквей (этот звук считается оскорбительным в исламской традиции), пока его флот стоял в порту. Он умер в постели в своём стамбульском дворце, а место бейлербея Алжира унаследовал его сын Хасан Барбаросса. Вот пример настоящего пиратского эпоса – путь от лохмотьев до богатств: такова мечта ренегатов3.
Героем ренегатов следующего поколения был Мурат-реис «Старший», ещё один албанец, прославивший своё имя пленением герцога Сицилии и захватом папской галеры.
Однако самой дерзкой его авантюрой была переброска четырёх галиотов через Гибралтарский пролив к Сале, где он объединился с тремя другими пиратскими капитанами и затем вместе с ними атаковал Канары. Корсары захватили остров Лансароте, пленили жену и дочь губернатора, а также сотни менее значительных лиц. После крейсирования вокруг этих островов и ещё нескольких высадок ради новой добычи и пленников, они поднятием флага предложили переговоры и позволили выкупить самых важных узников. Остальных же отвезли в Алжир или Сале и обратили в рабство. Испанцы, предупреждённые о возвращении корсаров, попытались перехватить их в проливе, но Мурат-рейс, воспользовавшись штормом, благополучно ускользнул от армады дона Мартина де Падийи и привёл свою небольшую флотилию в Алжир. Этот дерзкий рейд был тем более дерзким, поскольку галиот не был подходящим для Атлантики судном. Христиане предпочитали считать, что Бог наказал Мурат-рейса смертью его сына как раз перед его возвращением, но эти показания о рейде, данные перед инквизицией, могут быть не совсем верными4.
По-видимому, Мурат-рейс инициировал особую «связь с Сале» в Алжире, что привело к появлению уникальной схемы, работавшей на благо обоих городов. Когда Алжир подписывал мирный договор с какой-либо европейской державой – что бывало довольно часто в сложной сети дипломатических интриг в средиземноморском бассейне – то тогда он соглашался не нападать на корабли этой страны – скажем, Англии. В это же время, допустим, у Сале временный мир с Францией, и потому французские корабли оказываются запретными целями для «разбойников из Сале». Таким образом… когда алжирский корсар приближается к французскому кораблю, он поднимает флаг Сале и тем самым не возбуждает подозрений. Захватив французское судно, он снова поднимает алжирские цвета и возвращается в Алжир (где дозволены французские трофеи), чтобы продать захваченных пленников и груз. А корабль из Сале может проделать тот же трюк с английским судном. Нетрудно представить и дальнейшие последствия такого сотрудничества, в особенности свободное использование кораблями из Алжира и Сале портов друг друга для ремонта, продажи добычи и отдыха.
В этот же период (с 1630-х по 1660-е годы) в Алжире процветало дело Али Бичнина (так было переиначено его изначальное имя Пиченино), а в Марокко была основана Республика Бу-Регрег – это демонстрирует, что та эпоха была настоящим золотым веком варварийских корсаров.
Он был итальянцем, по мнению некоторых – венецианцем, по имени Пиччинио, прибывшим в Алжир капитаном пиратского корабля, на котором он отплыл из Адриатики; он принял ислам и благодаря своей удали и храбрости быстро занял выдающееся положение в тайффе. Его трофеи приносили ему средства, а он вкладывал их в новые корсарские суда, пока его собственная флотилия не позволила ему получить титул адмирала Алжира. Он владел двумя дворцами в городе, виллой в пригороде, несколькими тысячами рабов, а также драгоценностями, посудой и множеством дорогих товаров. В Алжире в качестве своего дара городу он построил роскошные общественные бани и соборную мечеть. У него была личная охрана из пеших и конных воинов, набиравшаяся в основном из членов племени куку, чей султан стал его тестем. В 1630-е годы отцы-редемпционисты, писавшие из Алжира, обращались не к паше, а, скорее, к нему, как к настоящему правителю города. Один из его рабов, Фрэнсис Найт, называл его большим «тираном», не уважавшим никого, даже самого Великого Владыку (султана). Однако же не все его невольники считали свою судьбу «чудовищно несчастной», а своего господина – тираном. Одна история повествует о магометанском фанатике, который, желая заслужить себе рай, убив христианина, просил Бичнина о дозволении убить одного из его рабов. Корсар согласился, однако вооружил одного своего мускулистого юношу мечом, а затем предложил своему просителю встретиться с ним в саду; когда же тот бежал, Али Бичнин высмеял его. Другой его раб возвратил ему бриллиант, который «нашёл»; Бичнин отметил недальновидность такого поступка, ведь он не воспользовался своим шансом получить свободу!
Вероятно, у Али Бичнина были амбициозные планы заполучить контроль над наместничеством. Его альянс с султаном куку, его охрана
