келиарец Фабио, и поваренок Гвидо оторвались от своих дел (чем уж там они занимались, Мерино не заметил), и Фабио спросил:
— Заказ? Или…
— Или! — отрезал Мерино. И добавил чуть мягче: — Для себя готовим. Подумать надо.
Повар и Гвидо практически синхронно кивнули, и на кухне, без суеты и лишних движений, началось «таинство приготовления пищи для души», как это называл сам Мерино. Фабио отправился в ледник за рыбой, а Гвидо на улицу — за дровами для печи. По возвращении поваренок принялся аккуратно раскладывать на столе посуду, ножи и другие необходимые для готовки предметы.
Была у Мерино такая методика для обдумывания сложных вопросов — готовка. Пока руки работали с продуктами, голова трактирщика составляла удобный для пользования каталог фактов и сведений. Он научился этому еще в юности, задолго до того момента, когда смышлёного паренька заприметил дознаватель из Тайного имперского сыска.
Рано потеряв родителей в результате рейда пиратов морского народа, Мерино воспитывался при храме. За живость ума и постоянное желание учиться монахи приставили его помощником к хранителю библиотеки. Вначале он до слез злился, пытаясь найти тот или иной свиток или книгу на стеллажах, уходящих, как ему тогда казалось, в бесконечность сухого и полутемного подвала храма. И хотя наставник рассказывал ему о каталогах, о том, как все организовано, он не мог понять, почему книги про деяния пророков лежат на полках рядом с Вторжением с Севера30. Когда же наконец до него дошел принцип, которым руководствовались монахи, храня реликвии прошлого, библиотека предстала ему абсолютно понятной, он стал ориентироваться в ней как рыба в воде, порой вызывая замешательство у своего наставника скоростью, с которой находил нужные книги. Со временем, уже в Тайном сыске, он разработал свою систему, хранящую в его голове факты и воспоминания, что сделало его одним из лучших дознавателей. А уйдя на покой, Мерино обнаружил, что лучше всего ему думается, когда он что-то готовит. Правда, иногда увлекшись размышлениями он вместо запланированного блюда получал нечто совершенно несъедобное. Поэтому данный метод следовало использовать только при готовке для себя.
Острый нож шинковал зелень, двигаясь так быстро, что за ним почти не удавалось уследить, но Мерино и не смотрел на него. В голове у него ряд за рядом выстраивались стеллажи его личного архива. От входа (чуть пригнуть голову — низкая арка прохода!) свернуть направо. Налево располагались стеллажи с личными делами людей, а вот по правую руку — как раз события масштабные. Внешняя и внутренняя политика Империи Рэя с колониями и дальними странами, представляющими интерес для этой самой политики.
Украденные чертежи у Фрейвелинга — это только следствие. Очередная строчка в бесконечной летописи внешней и внутренней политики Великого герцогства. И летопись ведь не сама по себе, а часть узора событий пространства бывшей Империи. У которой история такая, что будь он, Мерино, хронистом, написал бы по ней с десяток книг. Но если смотреть только на новейшую историю Империи, то можно вычленить интересные взаимосвязи…
Далеко искать не нужно — второй ряд стеллажей. Добротных, массивных, деревянных, с четырьмя полками. На каждой полке — свитки, книги, отдельные листки с записями. Вот как раз то, что нужно. Ранняя весна нынешнего, 783 года. Развал Империи. Конечно, предпосылки для этого события начали проявляться раньше, их нужно искать в глубине правого крыла архива, ряд десятый, а то и двенадцатый. Но нас интересуют события, а не предпосылки.
Значит, тут у нас Хартия. Да, с нее все и началось.
Империя Рэя в самом начале 783 года распалась на провинции. Точнее сказать, именно в этом году входящие в состав Империи провинции, окончательно понявшие, что вместе им не по пути, подписали Хартию и практически бескровно стали самостоятельными государствами. Для простых людей мало что изменилось, глухие деревни и вовсе продолжали считать, что живут в Империи. Да и какая, в сущности, разница, как называется сборщик налогов, раз в год приезжающий к тебе. И кому он служит — Императору или Великой герцогине. Медь и серебро он забирает так же, как и год, и десять лет назад.
На самом деле Империя прекратила свое существование значительно раньше, в 775 году, когда взбунтовавшиеся дворяне, теряющие свою самостоятельность и свободы в результате реформ, проводимых императором Патриком31, низложили и казнили этого самого императора. Сам по себе институт правительства сохранился, власть формально перешла к старшей дочери Патрика, которой на момент гибели отца исполнилось шесть лет, на деле же страной правил Магистерий32, возглавляемый регентом императрицы и ее дядей, ландграфом Аароном Фурко.
Из реформ, проводимых покойным императором Патриком, остался только общеимперский налог, собираемый с владетелей провинций, а все прочее: единая система судов, единая имперская армия и флот, даже зачатки внеклассовой системы образования — было благополучно забыто. Владетели провинций, ранее еще как-то сдерживаемые сильной императорской властью, пошли в окончательный разнос. Пограничные конфликты провинций стали нормой жизни, в разных концах страны стали поднимать голову религиозные культы — одни на основе учения о Едином Боге, другие вообще с опорой на какие-то языческие пантеоны. Некоторые владетели зашли настолько далеко, что вели самостоятельную внешнюю политику, воюя за пределами Империи и заключая союзы с иноверцами от собственного имени.
Как результат: провинция Скафил столковалась с племенными вождями Нортэланта, с которыми Империя воевала уже не один десяток лет, и передала им секрет пороха, Табран вел наступательную войну на северо-восточные племена кочевников орьяк, Карфенак и Арендаль захватывали земли на юго-востоке, в Димауте, Товизирон, Таболергот и Оутембрийская лига вольных городов проводили свою церковную реформу, фактически вытеснявшую веру в Единого, Фрейвелинг отправлял корабли на поиск новых земель за морем на юге, а маленькое герцогство Келлиар, в страхе ожидая нападения кого-нибудь из соседей, замкнулось в себе и почти не участвовало в жизни Империи. Заговоры и политические убийства стали такими обыденными, что на них уже толком и внимания не обращали. За несколько лет Магистерий из органа управления государством превратился в бутафорию, даже владетели перестали посещать его, предпочитая посылать вместо себя представителей.
Вся эта дворянская вольница неизбежно шла к большой войне внутри Империи. И тогда Йан Фрейланг, владетель провинции Фрейвелинг, предложил не доводить дело до междоусобицы, а разойтись миром. Мол, раз уж Империи по факту уже все равно нет, а у каждой провинции — свои внешние и внутренние интересы, так чего тешить себя иллюзией о мифическом единстве? Пусть каждый сам идет своим путем, правит своей провинцией так, как ему Единый подскажет. Предложение упало на благодатную почву: видимо, об этом уже давненько задумывались все. Главный интриган Империи провинция Карфенак в лице своего представителя на Магистерии — Еронима Гейлькранце, и вовсе разразился полным одобрением Хартии о разделении, упомянув даже, что у него, де, Карфенака, свой исторический путь и миссия — нести свет истинной веры в Единого безбожникам и язычникам на Востоке. О том, что за последние десять лет Карфенак наизнанку вывернул все догматы истинной веры, Гейлькранце мудро умолчал.
Другой причиной для почти единогласного одобрения Хартии стало вторжение с востока армий сразу нескольких соседних государств. Бывших политических противников объединило желание отомстить Империи за ее грабительские походы, которые самостоятельно совершали восточные имперские провинции. Владетели западных и центральных провинций, в очередной раз снарядив войска и флот для отражения вторжения агрессоров, задумались: а с какой, собственно, стати войска того же Фрейвелинга и Товизирона, Келлиара и Ирианона должны отбивать восток Империи от варваров, вторжение которых является прямым следствием агрессивной внешней политики самих восточных провинций? Того же Карфенака с его историческим путем и миссией? Действуйте сами, без поддержки, раз такие умные!
В итоге Магистерий в начале весны 783 года принял последнее общее для Империи решение — о ее разделении. Принял практически единогласно и без дебатов. Документ, подписантами которого стали все владетели имперских провинций, подготовили в рекордные сроки — всего за месяц, и к концу весны вместо Империи Рэя на карте мира появилось двенадцать новых государств: от герцогств до королевств.
Конечно, никто не ждал, что
