Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
К сожалению, наметился серьезный демографический перекос, три сотни воинов на неопределенное время остались без потенциальных невест. И хоть Иван их предупредил, грозя самыми страшными карами, чтобы не терроризировали мужиков и не шастали к их бабам, но все равно с этим придется что-то делать. В самое ближайшее время.
– Все четыре шебеки отремонтированы полностью, – Петро рассказывал о судьбе трофеев, добытых островитянами в бою с берберийскими пиратами. – Три месяца мы на них тренировались и выходили в море. Далеко не уходили, так как слишком штормило, но весла для плавания при таком волнении – это очень умное дело. Главное, причаливать удобно.
– К твоему сведению, Петро, на западном побережье Африки постоянно штормит. Потому-то и прижились здесь парусно-гребные суда. Но молодцы ребята, захватить с берега целых четыре шебеки – это подвиг. Всех повышу в звании до сержанта, а Стоянову дам лейтенанта.
– Да, сир, Стоян воин серьезный, у нас его уважают. Так они пятое суденышко тоже вытянули, правда, сейчас от него ничего не осталось, все растащили на ремонт других шебек, но ни одна пушка не утонула, – уточнил он.
– А каронады льют или нет?
– Да, сир! Все задачи, поставленные в Хаджибее, выполняются. Считайте, с «Ирины» мортирку и те шесть дрянных пушечек убрали; двадцать четыре с трех выкупленных шхун, восемьдесят с шебек и шестнадцать пушек с флейта сняли и все переплавили. После литья получилось сто девяносто девять каронад. Так что у нас пятьдесят три ствола в запасе, но укомплектовать смогут только штук двадцать, господин полковник говорит, что твердого дерева на лафеты не хватит.
– Ничего страшного, мы сейчас грузим африканскую древесину на мебель для дворца, скажу, чтобы загрузили немного больше. А те орудия с двадцатипушечного флейта отложили?
– Не отложили! Уже установили! По пять на два укрепления в порту и по четыре на два укрепления у цитадели. И по одному на бак каждого флейта. Даже запальные замки везде поставили. Провели испытания, так эти орудия лупят новыми снарядами точно так же, как и наши, на полторы мили. Тем более что калибр одинаков. Теперь безнаказанно войти в бухту ни одна эскадра не сможет, а с нашим оружием – и со стороны пляжей никто никогда не прорвется.
– Отлично. Но мне удивительно, что артиллерийские бастионы уже готовы.
– Сир! Весь световой день никому нет ни минуты покоя, ни лыцарям с женами, ни казакам с казачками, ни мужикам с бабами. Рассказать вам о нашем распорядке дня? – Дождавшись моего утвердительного кивка, Петро продолжил: – Подъем с рассветом, в шесть утра, абсолютно для всех, кроме непраздных казачек и баб. Пока воины бегают и занимаются комплексом физподготовки, все остальные обязаны взять в каменоломне по три камня и перенести в заранее намеченное архитектором место. Мужики тащат большие, килограмм по пятнадцать – двадцать, а женщины – маленькие, килограмм по восемь – десять. На три захода уходит ровно один час. Затем и нам, воинам, приходит очередь таскать камни. Тоже по три захода, но мы управляемся за полчаса. Точно такой же моцион, как вы, сир, говорите, получаем и вечером. Так вот мы подсчитывали, три с половиной тысячи работоспособных людей, особо не напрягаясь, в среднем за день приносят туда, куда укажет архитектор, до трехсот тонн камней, по-другому это сто сорок кубометров. А за три месяца мы уложили не меньше двенадцати с половиной тысяч кубов. Так что, сир, уже не только все четыре бастиона полностью построены, но и причал и волнорез. Даже цементным раствором залиты. Теперь в бухту может войти не полтора десятка кораблей, а все три. Портовую площадь выложили камнем давно, а сейчас заканчивают мостить дорогу к цитадели.
– Ну это два часа светового дня. А все остальное время что делали?
– Сразу после завтрака химики, механики, кузнецы, литейщики и дежурная смена крестьян, которые работали на мехах, шли в пещеры, там они построили лабораторию, мастерские и печи, а для всех остальных проходило боевое слаживание. Команды осваивали новые корабли; когда не очень сильно штормило, выходили в море, правда, недалеко. Капитан Полищук занимался с сухопутными подразделениями, то есть с морским десантом, совместно с матросами отрабатывал абордажи. Потом в дальней маленькой бухте сделали так, как вы говорили: вылили на поверхность воды земляное масло, подожгли, затем прыгали в огонь и плыли под водой к чистому от пламени месту. Через это испытание абсолютно все казаки прошли по четыре раза. Да! Страшно было, особенно сначала. Еще стреляли. Лыцари – совсем мало, а новички делали по восемнадцать выстрелов из револьвера и по четырнадцать выстрелов из винтовки. У госпожи Риты с порохом напряженка.
– О! Вот как вы ее стали называть! Раньше была Ритка, а сейчас уже госпожа.
– Ага! Господин полковник за «Ритку» уже одному умнику по кумполу треснул.
– Понятно. – Отучить Ивана от укоренившегося в его мозгах отношения к воспитанию вообще и ставших привычными мер воздействия за кривое, по его мнению, слово, было невозможно. Впрочем, любые его начинания и действия мною поддерживались безоговорочно. – Вообще-то Рита действительно достойна самого высокого уважения. Но ладно, рассказывай дальше.
– А что дальше? Вон сержант Васюня все три месяца пушкарей гонял.
– И как твои, Степан, успехи? – повернулся к Васюне. – Будут у нас хорошие бомбардиры или как?
– Почему будут? Уже есть. Даже в этой нашей новой команде пятеро казаков, то бишь матросов, показывают очень неплохие результаты. Правда, двадцать стофунтовых бочек черного пороха сожгли и две тонны железа в море выплюнули, но косоруких и косоглазых отбраковали, сорок девять перспективных пушкарей определили. Мы их по трое-четверо распределили на каждый корабль. И четверых на бастионы порта и цитадели поставили, по одному на каждый. Надо бы их всех поощрить, я обещал.
– Обещания надо выполнять, подай список, поощрим. Вижу, засиделся ты в командирах отделения, Степа. – При этом заметил, как Петро еле заметно утвердительно кивнул. – Однако об этом потом. Давай, Петро, рассказывай об учебе. Вижу, оба говорите на славянском языке почти правильно.
– Еще бы, стараемся соответствовать. А учатся все по той методике, по которой вы велели. Даже крестьяне учатся. Когда вы в Хаджибее сказали, что освобождаете их от всех податей на три года, а знающих арифметику и разговаривающих на нашем языке – на пять, заниматься начали прямо на кораблях.
– А батюшки учатся?
– А как же! Они уже и сами все учителями стали, правда, трое – отец Герасим и те двое, которые постарше, отец Михаил и отец Василий, все что-то пишут. Говорят, Евангелие и молитвослов переводят. А еще капитан Полищук отобрал две сотни малолеток, в основном из числа казацких сирот. По правде говоря, среди них только десятка два воинов-казаков, а остальные – малышня обыкновенная. Даже есть несколько совсем маловатых, лет по восемь – десять. Капитан живет с ними под одним навесом, занимается фактически круглосуточно, гоняет с утра до вечера. Дисциплину среди этих бывших малолетних бандитов завели правильную, розгами бьют по заднице за любую провинность. И в огонь малышня прыгала вместе со всеми взрослыми казаками.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 105
