паспорту, который получила в 18 лет, причем паспорт нового образца, с большой фотографией. У всех такие были на момент кончины Союза Советов. Можно ознакомиться, вот она копия. Никаких запросов по перемене места жительства или фамилии в паспортный стол не поступало, никакого делопроизводства не велось. Вот он ответ на мой официальный запрос. То бишь – по нулям. Перевожу для беременных: как уехала девушка из дому с паспортом, так по нему и живет, где хочет. Если поменяла фамилию либо регистрацию, то обошлась без запросов и подтверждений, такое бывает во всеобщем бардаке, в особенности, если кто-то пожелает и озаботится. Из этого следует, кстати, что теперь Ольга может оказаться в любой стране ближнего и дальнего зарубежья, потому что гражданство устанавливается по паспорту и отдельному запросу в местные органы, а везде тот же бардак. На этом документе: паспорте с пропиской, следы Ольги Славич обрываются. Поиск не представляется возможным, иначе как по запросу из органов внутренних дел, криминал или розыск пропавших по полной программе.
– Это более или менее ясно, – похвалила я усердного друга. – И что с того?
– Вторым пунктом следовал запрос в ЗАГСы Москвы и области на предмет заключения брака, начиная за год до примерного отъезда, далее везде, – не обращая на меня внимания, продолжил друг Валя. – Опять же смотри бумагу. Ответ перескажу сразу, можешь не рыться. По Москве и области в то время и по настоящее Ольга Игоревна Славич энного года рождения ни в каких действиях не упомянута, она не заключала браков, не регистрировала детей и не выбывала из числа живущих. То есть, теперь объяснение для мамаши: если дочка выходила замуж, то гражданским браком либо в любой другой точке тогдашнего Союза. Но следы опять обрываются, документально там делать нечего. Складывается впечатление, что дочка тщательно скрывается от мамы и замела следы, как шпион, который пришел с холода. На самом деле и скорее всего имел место упомянутый бардак. Как дочка захочет найтись, она все объяснит, если захочет, а впрочем, не наше дело. Наше дело продолжилось в историко-архивном институте, где Ольга Славич числилась студенткой дневного отделения до второго курса. Я предположил, что с мамой она могла ссориться и разъезжаться, сколь угодно, но это не помешало ей продолжить образование и получить диплом, даже на другую фамилию, если вышла замуж где-нибудь в Воркуте и перешла на заочное обучение. Ничего подобного… Документальный след обрывается и там. Архивы у них в ужасающем состоянии, читай полуслепую бумажку, вот она. Мол, Ольга Славич сдала первую сессию второго года обучения, причем на отлично, получила повышенную стипендию, но ни разу за ней не явилась, далее после трех месяцев отсутствия была отчислена. Вновь по нулям. И третий нуль я получил от папы Славича.
– Бедный Валечка, – вновь встряла я, как только смогла дождаться паузы. – Как мы тебя незаслуженно утомили.
– Дозвонился чин по чину, спросил, как достать дочку Ольгу, – Валька вновь не удостоил меня вниманием и повел рассказ с того же места. – По поводу приватизации московской квартиры, кстати, представился жилищным агентом на всякий случай. Папа Игорь Славич сказал, что понятия не имеет, с бывшей семьей отношений не поддерживает, после чего перевел меня в черный список по всем телефонам. В сухом остатке я составил отчет на основании предложенных документов и выслал в контору Виталия. Захарова. Сопроводил должным заверением, что: «все что мог, я уже совершил», а на большее требуется благословение клиентов и другие суммы условных единиц. Для реального сыска с идеями, догадками, соображениями, беседами с публикой и шевелением мозгов. Ничего подобного мне заказано не было, между прочим.
– Ага, теперь понятно, – догадалась я. – Кто-то из клиентов требует money back (деньги обратно), скорее всего тетя Маруся. Давай я отдам? Себе дороже станет…
– Ничего подобного, это раз, – заявил Валька. – Категорически запрещаю от имени конторы – это два. На счет три советую наплевать и забыть, как толковал Василий Иванович Чапаев в одноименной фильме. Тебе не положено вступать в конфликтные отношения, ты в декрете, поняла? Так и скажи своей приятельнице, что ни за что и никогда.
– Что именно? – поинтересовалась я.
– То самое, – лаконично заметил Валька, и больше я от него ничего не добилась, кроме советов переданных от его супруги Марины по части беременности и родов.
Кроме того, Валентин, чтобы отвлечь внимание от покинутого дела Славичей, сделал на обратном пути предположение ни в бровь, а в глаз, и отвлек от всего, кроме удержания гранатового куста, чтобы тот не завалился и не помялся.
– Я правильно полагаю, дитятко, что «инкуб» у тебя не живет? – спросил дружок как бы между прочим. – Когда съезжаетесь, или никогда?
– Во-первых, никаких инкубов я не знаю, кроме тебя, – я поставила компаньона на место, затем ответила честно и не впервые. – Тесно в одной комнате, это раз, краской воняет, это два, мальчику не нравится – три, и это самое главное. Миша, кстати, работает в мастерской, там держит весь приклад, приходит вечером, но есть проблема. Из мастерской его скоро попросят, помещение чужое и идет на снос. Тогда будет писать на пленэре целыми днями, в особенности в январе.
– Завидная перспектива, – согласился Валентин. – Другой выход есть?
– А как же, – поделилась я. – Вполне экзотический. В отъезд, командировка с семьей.
– И куда же? – спросил компаньон светским тоном, как бы для поддержания беседы.
– Далеко и надолго, – приоткрыла я часть тайны. – Писать страшный суд в часовне, как тебе?
– Будешь позировать в котле со сковородой? – поинтересовался друг Валя. – Домашняя утварь, она теперь по твоей части.
– Тьфу на тебя, гадкое существо! – не выдержала я, далее мигом собралась. – Тебя попросим на роль истопника, сторожем ты ведь поработал?
– Рога надо будет присобачить? И хвост с копытами? – со всей невинностью в голосе спросил Валентин.
– Насчет рогов спроси у Марины, может статься, есть свои, – заметила я сухо. – Остальное на твое усмотрение.
– Нуль – двести тысяч в вашу пользу по гадкости! – теперь не выдержал Валька. – За такие шуточки нормальный мужик отрывает голову кому ни попадя, учти на будущее.
– Мое будущее – это Страшный суд, если кто-то не решит жилищный вопрос! – сообщила я почти без шутовства. – Часовня, она в Португалии, в Лиссабоне, в аббатстве Жеронимуш, новая пристройка. Какой-то грешник пожертвовал и велел расписать адские реалии на современный лад. Миша выиграл конкурс, утверждает, что один не поедет, но его можно уговорить. Святые отцы всем довольны, кроме отсутствия церковного брака пусть и по православным канонам. Миша склонен им потакать, но я…
– Каков у вас расклад,
