в 20-градусный мороз ходят босиком и спят на снегу с босыми ногами.
Намеченный путь пройден, взято много проб, пора возвращаться в лагерь. Говорю об этом Луи Бунгу. Но шум падающей воды заглушает мои слова, а долина здесь настолько узка, что невозможно отойти в сторону. Нас сдавили крутые, почти отвесные склоны. Наконец Луи понял и предложил идти в лагерь, но не тем же путем, а другим, более коротким. Он заверил, что знает старую тропу. Поднимаемся на водораздел и идем по тропе, протоптанной буйволами. Отчетливо видны их следы. Встретилось дерево с ободранной корой. «Это слоны лакомились», — поясняет Бунгу. Буйволовая тропа повернула в сторону, а нужной нам не оказалось — заросла. Пришлось углубиться в джунгли без тропы.
Бунгу ориентируется здесь как дома… Пробираясь через заросли, от каким-то чудом выводит нас на места, где уже проходил когда-то: показывает свои зарубки на деревьях. На земле много кабаньих и антилопьих следов. Нам с Потаповым очень хочется есть и особенно пить. Рабочие жуют какие-то корни, едят траву, а на коротких привалах рубят низкорослые пальмы, растущие на болоте, извлекают из их стволов жирных светло-розовых червей и тут же отправляют в рот. Из одной пальмы извлекают три десятка червей — этакий обед на две персоны!
Уже темнело, когда устроили большой привал. Бунгу куда-то отлучился и вернулся с охапкой палок приблизительно метровой длины и в три пальца толщиной каждая. Бросил их в костер, через некоторое время вытащил, ободрал верхний слой и предложил мне попробовать сердцевину. Я страшно хотел есть и решился. Сердцевина оказалась нежной и приятной на вкус! С удовольствием съел несколько палок. «Салат джунглей», — пояснил с улыбкой Бунгу.
Поверхность этой лианы сплошь усеяна мелкими колючками, и она как будто предупреждает: «Не троньте меня, я колючая».
А теперь не хотите ли напиться? Я ответил, что очень хочу, но сырую воду из реки пить не буду, потерплю до лагеря (сырую воду в Конго пить нс рекомендуется, чтоб не заразиться шистозоматозом[8]. «Зачем же из реки?» Бунгу отрубил у меня на глазах кусок лианы с метр длиной и толщиной в руку.
— Подставляйте рот, — предложил он. Из лианы потекла свежая и прохладная вода, быстро утолившая жажду.
— Лиана путешественников, — сказал Луи.
Отдохнув, снова тронулись в путь. Костры не тушили: джунгли не загорятся. Лес слишком пропитан влагой. В пути Бунгу обратил мое внимание на большое дерево, кора которого была сплошь усеяна большими шишками. Он отрубил от шишки два кусочка. Один стал жевать, а другой передал мне. Я последовал его примеру. Но… мой рот обожгло чем-то резким, я задыхался, а Луи, улыбаясь, произнес: «Это — дерево-перец». Конголезцы охотно жуют кору этого дерева, запивая ее водой. В пути нам встретилась еще одна интересная лиана. Если ее лист потереть в пальцах и понюхать, то ощущается резкий запах, напоминающий запах аммиака. Конголезцы лечат ею насморк.
В лагерь пришли ночью, еле волоча ноги от усталости.
На следующий день мы отдыхали, приводили в порядок полевые дневники и просматривали шлихи, выискивая спутники алмаза. Но их не оказалось в шлихах из реки Бисеме.
Наши раскладушки стоят на сыром месте. Кругом болото, но комаров нет. Утром и вечером нас покусывают мокрецы (конголезцы называют их «фуру») — мельчайшие, почти невидимые простым глазом насекомые. Но их укусы вполне терпимы. Во всяком случае, находиться в соседстве с ними, как мне тогда казалось, лучше, чем с сибирским гнусом.
На четвертый день вышли к устью реки Бисеме. Рабочие занялись устройством лагеря, а Луи Бунгу, даже не поев, отправился на охоту. Когда стало темнеть, вернулся возбужденный и радостный: убил буйвола. В доказательство принес буйволиный хвост. Рабочие оживились: завтра будет много мяса.
Пятый день маршрута. Воскресенье. Все идем к буйволу. Ноги вязнут в желтом иле, покрытом водой кофейного цвета. Идти очень тяжело. На островках снимаем резиновые сапоги, выливаем из них воду, выжимаем портянки и бредем дальше. На пути встречается много кабаньих следов. Вероятно, здесь бродят целые стада их. Наконец выходим к реке Мпуку. Перед ее могучим бегом джунгли расступаются, мы видим небо, солнце, и на душе становится радостнее. Шоколадная вода в реке еще высока: затоплены прибрежные кустарники, деревья. На песчаном берегу видны следы крокодилов, кабанов, буйволов. Следы крокодилов идут от реки в глубь джунглей.
Спрашиваю у Луи:
— Куда это ходят крокодилы?
— Они ходят к протокам ловить рыбу. Там мельче и им легче за ней охотиться, — поясняет Бунгу.
— Здесь всегда много бабочек, — продолжает Бунгу. Они слетаются на запах, идущий из раскрытых пастей крокодилов. Глупые бабочки залетают в пасти, и крокодилы ими лакомятся. На небольших реках, где нет крокодилов, и бабочек мало. Продолжая развивать мысли о крокодилах, Луи добавил:
— Однажды в разинутой пасти крокодила я увидел прыгающих… крокодильчиков.
Я тогда не поверил этому. Упомянутый им случай показался мне неправдоподобным. Но недавно в одном из журналов прочитал, что пасть крокодилихи может служить яслями для ее потомства. Самка строит гнездо, откладывает яйца, закрывает их песком и илом, и инкубатор готов. И теперь она становится сторожем, от гнезда никуда не отлучается, стережет его от врагов. Но вот крокодилиха слышит треск скорлупы яиц; тогда она забирает вылупившихся крохотных (стограммовых) крокодильчиков в пасть, отправляя их потом в специальную «сумку» на дне нижней челюсти. Через некоторое время в пасти мамаши оказывается десяток или полтора десятка детенышей, которым в этих своеобразных яслях никто не страшен! И они с интересом взирают из-за материнских зубов на белый свет.
Продолжаем путь. На противоположном берегу реки на вершинах деревьев резвятся обезьянки. Их очень много. Громко кричим, но они не обращают на нас никакого внимания.
Вскоре подошли к буйволу. Массивное туловище, короткие ноги, мощные рога, прижатые к шее, вздутый живот. В нем чувствуется неимоверная силища. Да, только такой смельчак и прекрасный охотник, как Бунгу, решился подпустить его к себе на 15 м, когда он шел на водопой, и выстрелить прямо в голову. Если бы животное было только ранено, то Луи не сдобровать.
По указанию Луи рабочие приступают к разделке туши: вспарывают мачете живот, вытаскивают внутренности, разрубают на куски тушу, не снимая шкуры. Куски мяса заворачивают в листья, обвязывают лианами. Для больших кусков сооружают носилки. Их понесут два человека. Наконец все готово. Пятнадцать человек рабочих взваливают груз на плечи, и мы трогаемся в обратный путь. Без приключений добираемся до лагеря. Рабочие устраивают настилы для копчения мяса и разводят костры.
Когда рабочие кончили возиться с мясом, они занялись
