свернувшуюся на полу обнаженную Аску, сжавшуюся, обхватившую себя руками, судорожно всхлипывающую. Синдзи едва не спотыкнулся от этого вида, сердце сжалось в комок, но он не мог останавливаться. Он метнулся дальше, в коридор, схватил свою школьную сумку, где лежал его плеер, и набросился на дверь, нервно пытаясь открыть замок.
Но тут пропиликал телефон в гостиной. Обледеневший Синдзи замер, не дыша. Сигнал телефона разрывал почти осязаемую атмосферу в квартире, впиваясь иголками в мозг. От страха и напряжение он не мог даже пошевелиться. В любой момент к телефону могла подойти Аска, и тогда бежать не было смысла. Но она не появлялась, телефон все трезвонил, и вот прошла положенная минута, включился автоответчик и раздался бодрый голос Мисато, старательно скрывающей свое хмельное состояние:
— Ну, ребята, где вы там? Ушли что ли куда? А, ладно, я тут немного задержалась на… на работе, ну вы сами понимаете, аврал и все такое… В общем, возможно я даже задержусь на ночь и может быть еще на день… — тут она закрыла рукой трубку, отчетливо произнеся в сторону «да подожди ты!» и продолжила: — Да, вот, меня не ждите, вы уже взрослые, сами справитесь, надеюсь на понимание. И не шалите там, — захихикала. — Ну, все, пока!
Телефон пикнул. Синдзи, неспособный больше сдерживать слез, разревелся у двери, стараясь подавить спазмы в груди, рывком открыл замок и побежал. Голос Мисато, пока еще счастливый и веселый, будто полоснул ножом по сердцу в последнем штрихе рушащейся жизни, и Синдзи ощутил только, как все внутри оборвалось, источая кровавой болью.
Этаж за этажом, на улицу, в темноту ночи мимо бледных одинаковых зданий, Синдзи бежал и бежал, из-за слез не разбирая дороги, задыхаясь и спотыкаясь, но не останавливаясь. Ночь давила на него своей чернотой, огни освещения резали глаза, немногочисленные прохожие будто старались заглянуть ему в лицо и выкрикнуть вслед — насильник!
Синдзи вскочил в первый попавшийся вагон монорельса, забился в дальний угол, где не было пассажиров, и, тяжело дрожа и хватая ртом воздух, обхватил колени. В монотонном дребезжании вагончика он закрыл глаза и погрузился во тьму такого любимого и сладкого одиночества. Ночная прохлада немного остудила его голову, беспорядочная паника мыслей в голове сменилась ноющим отчаянием и обреченностью, но на удивление это чувство действовало облегчающее. Синдзи просто смирился и, мысленно изничтожив себя, поплыл по течению дальше. Как в затуманенном сне перед его глазами мелькали кадры Аски, ее боли и возбуждения, ее обнаженной красоты и ее падения, но теперь это выглядело чем-то далеким и неестественным, как будто дурным сном. Мозг старательно выстраивал стену защиты, чтобы не погрузиться в омут безумия, и Синдзи, хоть и понимал все это, даже не пытался сопротивляться.
«Что было, то было, я просто не могу ничего изменить, — как мантру повторял он. — Пусть и дальше все будет так, как должно быть».
Поезд приближался к конечной станции, так что Синдзи пришлось выйти на предпоследней остановке. Он смутно представлял, где находится, да и это волновало сейчас его меньше всего, так что он просто позволил ногам нести его в темноту однотипных многоэтажек, пусть даже он сорвется в яму и напорется на штырь арматуры. Накопившиеся ранее паника и отчаяние с такой силой обрушились на него, что мозг просто не выдержал этой критической массы и перешел черту безразличия.
Гулкий стук в такт шагам ударял прямо по мозгу, но отчего-то это ощущение оказалось приятным, как будто спасительная соломинка нависла над ним. Он помнил это ощущение, потому что был здесь раньше. Бродя по темному двору массивного потрескавшегося здания, Синдзи машинально зашел в подъезд, поднялся по лестнице на четвертый этаж, прошел по грязному коридору к квартире номер 402 и только тут очнулся.
Будто кто-то резким движением сдернул с его головы вуаль, как Синдзи оторопел от мысли, где он сейчас находится. Тяжесть на душе никуда не делась, но сейчас, глядя на спасительную дверь, Синдзи ощутил лучик надежды, потому что там, за дверью, он мог встретить ту, кто даже в таком бедственном положении не отвернется от него. Конечно, шансов на это было критически мало, но ведь она тоже была такой же одинокой и отстраненной от жизни, и вдруг сейчас, несмотря на то, что произошло, вдруг вот сейчас она поддержит его. Это было бы настоящим чудом. Синдзи ощутил нервозность, но уже другую, как в тот раз, когда он впервые стоял у этой двери. На сердце слегка защекотало.
«Чего мне терять?»
Он нажал на кнопку звонка.
«Черт, забыл. Он так и не работает».
В прошлый раз он вошел внутрь и напоролся на конфуз, так что сейчас Синдзи осторожничал. Набравшись духу, он постучал в дверь, и к его удивлению та мгновенно отворилась.
— Рей! — от неожиданности воскликнул он, чуть не отпрыгнув назад.
— Икари-кун… — то ли спросила, то ли констатировала она. Разглядеть какие-то эмоции на ее лице было проблематично, но, кажется, она все же была слегка удивлена.
И тут Синдзи с ужасом понял, что не знает что сказать. И одной из причин этого был внешний вид Рей. Голубоволосая девушка предстала перед ним в одной рубашке — школьной сорочке с короткими рукавами, застегнутой спереди на пару пуговиц, но достаточно открытой, чтобы разглядеть ложбинку грудей и отсутствие бюстгальтера. Рубашка была длиной до бедер, так что скрывала наличие или отсутствие нижнего белья, но достаточно короткой, чтобы от малейшего движения приоткрыть область между ног. Синдзи нервно сглотнул и тут же поднял взгляд наверх. Рей буравила его своим скупым на эмоции красным взглядом, по которому невозможно было определить, о чем она сейчас думает, и Синдзи почувствовал себя от этого еще более скованным. Неловкая пауза продлилась слишком долго.
— Икари-кун, что-то случилось? — тихо спросила Рей.
— А… — тот будто проглотил язык. — Я… Ну…
Он нервно затеребил ремешок на сумке. Слова предательски не хотели формироваться в голове, и это уже была почти что паника.
Рей, выждав минуту, окинула его взглядом с ног до головы и спросила:
— Ты что-то хотел?
Синдзи готов был снова разрыдаться от собственной никчемности и бессилия, но он и сам не мог представить, что сейчас хотел. Руки дрожали.
— Ты хочешь войти?
— Э… — он уже в который раз опешил, на этот раз от изумления, но, собрав остатки воли в кулак, выпалил: — Я… если ты не против! Можно?
Рей еще раз
