понимала маму и Софи. А ведь она мне ни разу про свое прошлое не рассказывала…
«…Поверенного мы нашли только спустя полгода. Пришлось отдать ищейке с трудом нажитые сбережения. Поверенный отца переехал в новый офис, который располагался в престижном районе. В оставленном вместе с колыбелью письме отец уверял, что гер Форкист порядочнейший человек, благородный и честный. Хотелось бы в это верить. Перед тем, как отправиться к нему в офис, я достала письмо отца и еще раз внимательно перечитала… «Ания, придешь к геру Форкисту, представишься фани Бланшар, скажешь, что ищешь работу. Это пароль, он поймет и поможет…». Идти пришлось одной, Софи с работы не отпустили. На ее руки было страшно смотреть, каждый вечер мы делали успокаивающие ванночки для кожи и мазали самой дешевой мазью. Мне срочно нужны были деньги, чтобы она больше не страдала.
— Здравствуйте, вы к кому? — спросила меня женщина, сидящая в приемной.
— К геру Форкисту, — как можно спокойнее и увереннее ответила я.
— По какому вопросу? — она смерила презрительным взглядом мое старое, поношенное платье, которое когда-то было ярко-синим, а сейчас стало унылым, тусклым и заношенным.
— Передайте, пожалуйста, геру Форкисту, что пришла фани Бланшар по поводу работы.
— Какой еще работы? — очки секретаря сползли на самый кончик острого носа.
— Он в курсе, — я очень надеялась, что отец был прав насчет порядочности поверенного, а за двадцать прошедших лет его память никак не пострадала.
— Вам лучше уйти, у нас для вас работы нет, — ответила секретарь, строго выговаривая каждое слово.
— Я не уйду, — я притопнула ногой.
— Хамка! — чеканя каждый шаг, она подошла к створке, постучалась и после позволения войти скрылась за дверью. Сейчас решалась наша с Софи судьба. Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, я пыталась взять себя в руки.
— Может, я могу помочь такой очаровательной девушке с работой? — раздался за спиной мужской низкий голос. Холодок пополз по позвоночнику, резко вздрогнув, я обернулась…»
Стук в дверь отвлек от прочтения дневника. Быстро закрыв тетрадь, я защелкнула застежку и сунула дневник с книгой в гардероб. Стук повторился. Не успела перевести дыхание, как из-за створки высунулась огненная голова волкодава.
— Лариана, я могу войти?..
Глава 12
Рэй
— Мама, ты слишком напираешь на Лариану, — как только мы с родительницей остались наедине. Нужно остудить мамин пыл, пока моя истинная пара не сбежала.
— Сынок, я лишь хочу, чтобы Лариана почувствовала, что она дома, в кругу семьи, — мягкий тон и теплый взгляд мамы способны повлиять на любые решения.
— Мама… — растирая пальцами надбровные дуги, подбирал слова.
Как бы объяснить, что, не разобравшись в своих чувствах, я вел себя неправильно в отношении своей пары, и она теперь не поверит даже непреложной клятве. Хотя… неплохая мысль.
— Я некрасиво поступал с Ларианой, — родительница ни слова не сказала, этого и не требовалось. Поджатые губы и холодный взгляд — весь спектр осуждения. — Знаю, что ты могла бы мне сказать — я обязан уважительно относиться к любой женщине, независимо от ее расы, социального положения, взглядов на жизнь. Но мое воспитание не всегда справляется с мужским началом, — говорю честно. — У сильных магов сильнее развиты инстинкты, порой с ними сложно совладать.
— Рэй, ты не животное, чтобы тобой правили инстинкты, — устало прикрыв глаза.
— Мама, я мужчина!
— Тем более это не дает тебе право обижать женщин.
— Я не хотел ее… — или хотел? Когда злился и не мог разобраться со своей непонятной тягой, ревностью, невозможностью быть с другими женщинами, я срывался на Лариане. — Неважно. Сначала нужно завоевать ее доверие, потом сообщать, что она моя истинная пара.
— Постарайся в этот раз не следовать своим инстинктам, — гордо поднявшись, мама удалилась.
Женщины…
Они думают, что все можно решить разговорами. До встречи с Ларианой у меня получалось не следовать желаниям тела, удавалось держать разум холодным. Но когда тебя съедает ревность, дикий голод до любимой, желанной женщины, сложно включать голову. Вот даже сейчас я думаю о том, что делает Лариана. Представляю, как она раздевается и входит в ванную комнату, опускается в воду…
Штаны становятся узкими. Одернув камзол, пробую найти удобную позу. У меня есть дней десять, чтобы пробудить в Лариане чувства. Я уверен, что она тоже испытывает ко мне влечение, тут природа не должна спать. Между истинными парами искры пролетают при первой встрече, и с каждым днем чувства усиливаются. Невинность и остаточное действие родовой печати позволяют Лариане легче справляться с влечением, чем мне. Не помогают ни дополнительные физические нагрузки, ни заплывы в ледяной воде. Не так все страшно, как у оборотней и драконов, те вообще становятся плохо управляемыми, пока не пометят избранную своим запахом, но приятного тоже мало.
Вместо того, чтобы заниматься делами — встретиться с ищейками, которые занимаются расследованием покушений на Лариану, отправиться на границу к разломам, выслушать генералов и оказать помощь — я сижу в гостиной и поглядываю в сторону двери в надежде увидеть, как в нее входит Лариана.
Приблизительно час я выдерживаю, а потом оказываюсь возле двери ее комнаты. На стук она не отвечает, но я слышу в комнате шаги, проверяю магией, все ли у нее хорошо. При желании могу видеть глазами своих волкодавов, но сейчас мне достаточно убедиться, что с ней все хорошо. Моя магия спокойна, я отзываю волкодава, распыляю в воздухе.
— Ты меня напугал, — Лариана открыла дверь, испуганной совсем не выглядела, скорее задумчивой и чем-то расстроенной.
— Хотел убедиться, что у тебя все хорошо, — на самом деле просто желал оказаться рядом, сложно бороться с собой.
— Все хорошо, — сложила руки перед собой. Ждет, что я уйду.
— Сходим в наш семейный склеп, если ты ничем не занята? — уверен, что не откажется. Наблюдаю, как несколько секунд она борется с собой, становится интересно, чем она так озадачена.
— Я быстро оденусь.
Прислонившись плечом к двери, заглядываю в спальню. Ничего подозрительно не замечаю. Вижу, как она надевает свое тонкое пальто, вязаную шапку, которая явно не греет во время морозов, гашу в себе волну раздражения. Любая другая на ее месте обрадовалась бы подаркам, а она их принимать не хочет, несмотря на то, что нуждается в теплой одежде.
— Заболеешь, из замка не выпущу, пока не потеплеет, — предупреждаю, когда Лариана подходит ко мне. Глаза цвета неба от возмущения становятся больше.
— Кто тебе дал право мной командовать? — выгибает бровь. — И с чего это я должна заболеть?
— На улице мороз, Лариана. До склепа нам идти минут десять, а на тебе тонкое пальтишко, — я
