— Я сказал: «пиво, вино со мной?».
Лжец! Он не это сказал!
— Я работаю сегодня вечером, так что какой-нибудь другой даме придётся удостоиться такой чести.
Поворачиваюсь и направляюсь к машине, вся эта сделка вызывает у меня желание принять обжигающе горячий душ и очиститься от этой грязи.
Не могу дождаться, когда напишу Клэр об этом.
Чёрт! Клэр! Прошло гораздо больше пяти минут, и она, вероятно, думает, что меня ограбили. Или убили.
— Работаешь? Вечером? — Теперь он говорит мне в спину. — И где? В «Таргет»?
Я прищуриваюсь на него в ответ. Он знает, что у меня нет работы. И написала ему, зачем мне нужны эти деньги. Что я начинаю свой собственный бизнес — не то, чтобы парень излучал атмосферу «Я отличный слушатель». Совсем наоборот, теперь, когда я познакомилась с ним лично.
Такой урод.
— Не твоё дело! — Я запрыгиваю в свой «Тахо». — А теперь двигай свою чёртову машину.
— Я просто не понимаю всего этого. Это было так странно, — делюсь с Клэр, сидя на полу в гостиной по-турецки и раскладывая оставшиеся карточки на ковре.
Моя подруга готовит ужин у себя дома, и её телефон лежит на столешнице во время видеосвязи, поэтому она ставит меня на уровень глаз, пока готовит овощи на пару и варит лапшу.
Тем временем я сортирую бейсбольные карточки, чтобы продать остальные Баззу — или Бейсмену, какое бы ужасное имя он ни выбрал, — хотя последнее, что мне хочется сделать, это снова его увидеть. Фу, парень был извращенцем и грубияном, но придётся смириться с этим, так как он заинтересован в покупке моих карточек.
И у него есть деньги.
— Насколько это было странно? Он был старым и жутким?
— Нестарый, просто жуткий. Молодой и супергорячий. — Ладно, возможно, «жуткий» — это неправильное слово, чтобы описать его. Я пытаюсь ещё раз. — Знаешь тех парней из футбольной команды в колледже, которые ходили везде, как будто они Божий дар для всех женщин? Этот парень такой же.
Клэр издает звук отвращения.
— Фу, я терпеть не могла студентов-спортсменов. Помнишь, как они прогуливались по кафетерию? И что вообще они делали в нашем кафетерии, разве у них нет своего?
— Играли на публику — вот что они делали. Расхаживали, как павлины, и этот парень делал то же самое. Я удивлена, что он не играл своими мускулами. Парень был таким самовлюбленным.
Бейсмен — какое точное его описание. Я уверена, что этот бабник доберётся до первой, второй базы и до самого хоум-рана на первом же свидании. (В американском сленге бейсбольные метафоры для секса. Первая база — поцелуи. Вторая база — соприкосновение кожа-к-коже / поцелуи груди; в некоторых контекстах — касание любых эрогенных зон через одежду. Третья база — касание ниже пояса (без полового акта) или ручная стимуляция половых органов. Хоум-ран — половой акт.) Какое ужасное прозвище.
Фу.
Мой телефон лежит на журнальном столике, чтобы я могла видеть его во время работы.
— Честно говоря, я почти ожидала, что он даст мне свой автограф. — Поднимаю взгляд и вижу, что подруга наблюдает за мной через телефон. — Он приставал ко мне… кажется.
Клэр замирает, деревянная ложка зависла над её серебристой кастрюлей.
— Как ты можешь не знать, приставал ли он к тебе?
— Он спросил, что я делаю позже. Затем поправился: «Пиво, вино со мной». — Притворяюсь, что меня тошнит, театрально изображая рвоту.
— Эм, это отвратительно.
— Знаю! Не могу поверить, что парни всё ещё говорят подобную чушь, как будто не существует тысячи лучших способов пригласить кого-то на свидание — не то, чтобы он пригласил меня. Это больше походило на предложение.
— Да, предложение, чтобы ты сделала всю работу. Парень, наверное, думал, что ты отсосёшь у него, если он попросит.
— Уверена, что у него не будет проблем с поиском замены губ, — смеюсь я.
Клэр фыркает.
— Господи, Миранда!
Пожимаю плечами.
— Что? Это правда!
Также верно и то, что извращенцами бывают не только мужчины. Думаю, они были бы удивлены, узнав, что женщины — особенно в окружении других женщин — так же часто говорят непристойности о сексе в таких же вульгарных выражениях, как и они сами.
«Это может быть нашим маленьким грязным секретом», — размышляю я про себя, улыбаясь, когда раскладываю карточки в три маленькие стопки в порядке ценности, от наибольшей к наименьшей.
— Чем ещё займёшься сегодня вечером? — спрашивает моя лучшая подруга. — Хочешь пойти куда-то или что-нибудь в этом роде? Моника написала, они все собираются на ужин в «Грейнери».
Я качаю головой.
— Не могу. Я должна во всём этом разобраться, а потом позвонить этому парню. Не знаю, продавать ли ему всю коллекцию — он был таким засранцем.
Горячий засранец, но, тем не менее, засранец.
Надеюсь, что он не будет таким придурком по телефону, каким был сегодня. Всё это было слишком… противоречиво. Честно говоря, я думала, что мы действительно поладим, и у нас окажется больше общего. Считаю, что наши подшучивания, когда мы переписывались, были великолепны. Было весело.
Мне понравилось.
«Продолжай в том же духе, Миранда, и ты не пострадаешь…»
— Ты реально думаешь о том, чтобы не продавать ему карточки, потому что он был придурком?
— Да. Это карточки моего дедушки — я хочу, чтобы они попали в хорошие руки.
— Я знаю, но тебе нужны эти деньги.
Верно, но…
— У меня ведь должны быть какие-то стандарты. Это было бы всё равно, что продать свою душу дьяволу, а я не думаю, что это бы того стоило.
— Не торопись, девочка. Подумай об этом немного.
— Я так и сделаю. Обещаю.
— Хорошо, тогда меняем тему. Как насчет этих выходных? — Клэр снова пытается вытащить меня из моей квартиры — той, которую я едва могла себе позволить до сегодняшнего дня, пока не получила банковский депозит в размере двадцати пяти тысяч долларов. Это поможет с арендной платой
