проходится по его пальцам, и на темном металле остаются кровавые разводы.
Он захлебывается в крови, смотря на меня умоляющим взглядом, молящем о быстрой смерти.
Нижняя часть его тела парализована, едва клинок перерезал спинной мозг, так что он может лишь ощущать всю боль, благодаря нервным отросткам, которые, в отличие от людей, проходят по поверхности шейных мышц.
Капризы эволюции.
Рудиментарная нервная система, которая уже ни на что не способна, кроме как передавать болевые ощущения.
Гарда уперлась в разорванный клинком рот.
Темно-зеленая ряса мага стала еще темнее от количества вылившейся из него крови.
В глазах эльфа боль и страдания.
Ну, раз ты просишь, сука такая…
— Магия во мне, и я един с Тенями, — произнес я начало клятвы, которую давал, попав под крыло Гекаты. — Моя душа — Тени. Мои мысли — тьма. Мои действия — смерть. Мое решение — необратимо. Я — Практик Глеб, десница демона Гекаты. А сейчас, сука, ты сдохнешь.
«Пожиратель Душ» с энтузиазмом собачонки, с которой захотели поиграть добрые дети, бросился навстречу изысканному лакомству.
И заскулил, подобно суке, которую пнул мимо проходящий алконафт, недовольный жизнью, которую он сам для себя и выбрал.
Меч хотел поглотить душу.
Но вместо одного огромного поглощения, он принялся по моему приказу рвать душу на части.
Вместо одного глотка, небольшие «пригубливания».
Глаза эльфа налились кровью и начали вылазить из орбит.
— Я обещал смерть, — улыбка наползла на лицо сама по себе, — но не обещал быструю. Прочувствуй, сука, и передай своей богине, что такое вставать у меня на пути.
Сила в мече давала мне уверенность.
Отчего-то я чувствовал, что эта ненасытная падаль своим зачатком интеллекта начала понимать, что я единственный кто могу насытить его.
И если меня не жрать и слушать, то мы отлично сработаемся.
Эльф должен был умирать медленно.
И я был готов насладиться его муками.
Если бы магическое зрение не высветило мне массивную фигуру с душой, покрытой трещинами.
— Фас, — скомандовал я демоническому клинку, не сводя взгляда с не двигающегося оборотня.
Момент, когда эльф разлетелся облаком праха, я пропустил, мыслями уже находясь рядом с Олегусом.
Вокруг — ни одной эльфийской души.
Лишь мои спутники, что пытаются меня дозваться.
Плевать, потом разберемся.
Я не знаю как это делать и каким образом.
Я даже не слышал про лечение душ.
Но отчетливо вижу по ветвящимся трещинкам, количество которых увеличивается с каждой секундой, если не делать ничего, душа оборотня просто рассыпется на куски.
«Пожиратель Душ» лучится магией.
Именно ее я и зачерпнул, используя свое тело в качестве проводника, направляя ее тонким ручейком в душу оборотня.
Количество трещин увеличилось.
Я еще больше уменьшил выплеск магии.
И снова трещины.
М-м-мать…
Магия, которую я передавал оборотню уже была столь мизерная, что даже и надежд на благоприятный исход просто нет.
Оборотень лежал недвижим, уткнувшись мордой в землю и слегка повернув ее в сторону.
Он с придыханием дышал, как будто находясь в забытьи…
С легким хрустом одна из мелких трещинок пропала.
Возликовав, я переключился на другую…
Дальше — темнота и ощущение падения в бездну.
* * *
Богам светлого пантеона не подобает гневаться.
Поэтому и Амирасифаль не испытывала ничего, что можно было бы отнести к темным чувствам.
Она лишь наблюдала за тем, как душа ее дитя, коими являлись все лесные эльфы, выскользает меж пальцев.
Нечто прекрасное, созданное в свете любви и лучах благословения Богини, рвалось на куски мерзким демоническим отродьем.
Предсмертные крики мага-инфильтратора достигли ее ушей.
И пусть он, как и большинство других эльфов, не знали ее имени и не могли обратиться напрямую, она слышала каждого из них.
Но не могла вмешаться, пока не услышит четкого правильного призыва, который бы заставил ее покинуть свою резиденцию, расположенную в мире, где нет времени и пространства.
Не она придумала эти правила, но она, как и другие боги Аурхейма, вне зависимости от их пантеона, должна была соблюдать их.
Будь ее воля, Амирасифаль бросила бы этот астральный дворец, что возвышается за ее спиной, и прекратила бы созерцать страдания своего народа, вмешавшись напрямую.
Ее не волновала реакция Семерых, олицетворяющих пантеон человеческий богов.
Они всего лишь бывшие люди.
Их могущество на уровне Младших Богов, и большего они не смогут достигнуть в силу своей узколобости.
Но их пантеон самый многочисленный, поэтому даже последняя эльфийская Богиня, которая сильнее каждого из семерки бывших людей по отдельности, не могла нарушить правила.
Она не боялась гномьих богов.
Не боялась богов-ренегатов, получивших те же силы, что и Семеро, примерно тем же самым способом.
Не боялась богов-одиночек.
Она не боялась никого из одиноких Младших или Старших Богов, оставшихся почти без паствы и сил по завершению Последней Войны.
Древним богам вообще нет дела до того, что здесь происходит.
У них есть апостолы, что наблюдают за Аурхеймом — как и у любого другого сильного божества, способного столь бесцеремонно вторгаться на чужие планеты и оставлять семена своей силы ради далеко идущих планов.
Она не боялась…
Но не могла вмешаться.
Таков уж порядок.
Стоит одному богу открыто нарушить правило, как остальные объединятся и коалиция уничтожит зарвавшегося небожителя.
Оставалось только наблюдать за тем, как Аурхейм пожирает скверна темных сил.
Так начиналась Последняя Война.
И она всеми фибрами души не желала, чтобы этот кризис, больно ударивший по ее народу, повторился.
Делала все, что можно, ради этого.
Ходила по тонкому краю, проходилась по граням клинка, способного убить даже богов…
Все ради благополучия эльфов.
Пока Семеро наплевали на свой народ, а в их землях расцветала скверна темных сил, она действовала.
Не напрямую, а через своих апостолов, направляя народ, помогая им и наставляя как сделать так, чтобы давно назревающий гнойник был аккуратно проколот и спущен наружу.
А не прорвался, затопив своей гнилью этот чудесный мир, который она пророчила своим детям в качестве приданого.
Сейчас же ее планы…
Нет, они не пошли насмарку.
Один Практик, даже если бы он был обученным колдуном, вроде своих предков, ничего не значит.
Сильный, опасный… Он был бы, если б относился к тем, кто воевали в Последней Войне.
А это же…
Да, ему несказанно и почти неслыханно повезло набрести на оружие, опасное даже для богов.
Но он лишь дитя, отрыгнутое самой преисподней в этот мир, пока его родина…
Впрочем, это уже не касается Аурхейма.
Земля — это другой ее план.
Сейчас стоит сосредоточиться на том, чтобы не допустить разрастания проблемы.
Амирасифаль устремила свой невозмутимый, полный равнодушия
